Владимир Путин практически не допускает, чтобы кто-то мог считать себя независимым

Глава Кремля концентрирует в своих руках власть во всех областях. Кое-кто уже говорит о «путинизме»

"Die Welt", Германия
Манфред Квиринг (Manfred Quiring), 27 октября 2003 года

Владимир Путин на седьмом небе. В настоящее время 74 процента граждан одобряют его политику и, таким образом, завершая вскоре свой четырехлетний президентский срок, он имеет поддержку основной массы соотечественников.

Во время международных форумов, как это было недавно на саммите государств Азии в Бангкоке, человек из Москвы - самый популярный партнер для переговоров. Путин представляет себя и Россию в качестве стабильного партнера, ориентацию которых на Европу и США приветствует Запад. В то же время на Востоке глава Кремля продолжает развивать традиционные отношения с Китаем или Индией, настойчиво предлагает себя мусульманским странам в качестве руководителя исламского государства.

После продолжавшейся несколько лет стагнации на последнем этапе правления Ельцина появление Путина явилось сначала приятной неожиданностью. Россияне восхищались необычной трезвостью скромного молодого человека, взвалившего на свои плечи ношу главы государства. Действительно, этой ношей его наградил предшественник. Тем не менее, сначала он энергично взялся за реформы, на которые не осмеливался Ельцин. Налоговая система, реформирование судебной системы, пенсионная реформа - было сделано многое, пусть и не в полной мере, что считалось полезным для преобразований в экономике. Этим усилиям способствовали как выгодные для России цены на нефть, так и общая линия, которой заставили придерживаться парламент.

Владимир Путин, бывший представитель спецслужб, отлично владеет умением пробуждать у своих партнеров чувство, будто он с ними заодно. Это удается ему не только, что касается президента США Буша (Bush) или канцлера Германии Шредера (Schroeder), но и, прежде всего, в своей собственной стране, где либералы все еще надеются на реформатора Путина, а евразийцы стали видеть в нем своего человека. Если вначале его президентского срока постоянно возникал вопрос «Кто Вы, мистер Путин?», то сегодня можно задаваться вопросом, кто же из многих Путиных настоящий?

Путин - человек в маске. Это маска, которая говорит, и которая знает, что от нее хотят услышать, считает социолог Ольга Крыштановская. Для сторонников «сильной руки» он - наследник главы КГБ и партии Юрия Андропова. Те, кто хочет для России роль сверхдержавы, видят в Путине счастливое стечение обстоятельств. Бедные люди аплодируют его борьбе с олигархами. То, что Ходорковский оказался в «Матросской тишине», вызывает восторженное одобрение, а не желание узнать подоплеку.

А для представителей спецслужб, добившихся в последнее время для себя таких полномочий, которых они не имели при Брежневе, он просто их человек.

Запад тем временем нахваливает его понимание демократии и рыночной экономики, если то, что он понимает под этим, можно считать таковыми. Дело в том, что когда глава Кремля говорит о демократии, он обуславливает ей столькими ограничениями, что в итоге она становится мало, чем похожей на свои западные образцы. В руках Путина она превращается в инструмент сохранения власти для небольшой группы людей. Этому, чтобы добиться желаемого результата, можно как следует и помочь, как это было на выборах в Чечне и в Санкт-Петербурге.

Путин верит в целительное воздействие стабильности. Только бы никаких слишком резких перемен, все идет, как это идет, хорошо. Его реформаторский пыл исчезает, прежде всего, в тот момент, когда он видит угрозу власти и влиянию Кремля. Так, неожиданно был снят с повестки дня вопрос о кардинальной структурной перестройке газового концерна «Газпром», что остается одним из ключевых проектов в рамках реформ. «Государство», то есть Кремль, намерено сохранить над ним контроль после того, как нефтяная промышленность из-под его контроля уже вышла. Преследование концерна «ЮКОС» тоже следует рассматривать под этим углом зрения.

Под путинским лозунгом стабилизации в России происходит повторная централизация власти, у рычагов которой никогда раньше не было столько военных и представителей спецслужб, как сегодня. Снова на первый план выходит вопрос субординации, парализующее воздействие оказывает бюрократия. Она до сих пор в состоянии превращать любой хорошо задуманный закон в пустое место. Ее корпоративные интересы определяют, в конечном счете, будут ли в России реформы или нет. Путин, проведя масштабные изменения государственных структур, топчется на месте. Большинство его сторонников занимает позиции в тех сферах, реформирование которых можно было бы считать велением времени. Ему представляется несвоевременным вызывать их недовольство непосредственно перед парламентскими выборами, намеченными на декабрь, и президентскими выборами, которые пройдут в марте следующего года.

Ко всему он и сам представляет сильное государство, очевидно, не как демократическое. Пользуясь при этом большой поддержкой в стране, что естественно после десятилетия хаоса. Понятие демократии обесценилось. Как и Путин, большинство россиян отождествляют силу с авторитарным, бюрократическим государством и единой иерархией. Возникает понятие «путинизма».

Главе Кремля чужда мысль о разделении властей. Демократические институты, средства массовой информации, предприятия, а также органы юстиции - все это в представлении Кремля должно быть управляемым. Несмотря на лицемерное обещание способствовать демократическому процессу и развитию рыночной экономики, многое в России ограничивается виртуальными шагами.

Его противники, которые могли бы чего-то добиться, не будучи ни в коей мере гарантами демократического развития, немногочисленны. Но они имеют большой вес, что касается их позиций в обществе. Это, прежде всего, группа губернаторов, которым не нравится то, что Путин пытается сконцентрировать власть в Кремле.

И это предприниматели, считающие, как, например, Ходорковский, что они подвергаются сильному политическому давлению, когда речь заходит о их вмешательстве в политику.

Тем временем, общественность в целом молчит и предоставляет свободу действий Путину и его команде. Это в какой-то мере объясняется несвободой средств массовой информации. Но также и тем, что только 13 процентов россиян считают развитие демократии первостепенной задачей. Всего одиннадцать процентов граждан видят в западной демократии лучшую модель. Следовательно, свобода слова и демократия это не те проблемы, которые могли бы быть сегодня в России предметом острой дискуссии. Более того, такая дискуссия практически вообще не ведется. Интеллигенции, которая была бы особенно нужна для формирования общественного мнения, практически больше не существует. Кто может себе позволить в финансовом плане, тот живет в Великобритании, в США или в Германии. Остальные ищут в России близости с государственной властью, что рентабельно для представителей искусства, журналистов или писателей.

В будущем, говорят, у России могут быть два варианта развития: по оптимистическому варианту у выигравшего президентские выборы Путина снова проснется реформаторский пыл, фундаментом чего может послужить очевидный вотум доверия со стороны избирателей. По неблагоприятному варианту его люди из спецслужб воспользуются поддержкой избирателей для укрепления своей власти и на период после 2008 года.

Перевод: Владимир Синица, ИноСМИ.Ru.