С праздником вас, товарищи!

Итак, России предложено отпраздновать 4 ноября, «день победы, незаслуженно забытый», как заявил журналистам в канун новоустановленного государственного праздника митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. Праздник этот, по словам председателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, равнозначен Дню победы над фашизмом, который отмечается у нас ежегодно 9 мая. Не больше и не меньше.

Подчеркнуто антипольский характер новой затеи «русских патриотов», как и предпраздничные избиения польских граждан в Москве в ответ на мальчишескую драку в Варшаве, еще раз показали всему миру действительный уровень нашей цивилизованности. Одним из первых это заметил Лех Качиньский, тогда еще мэр польской столицы, а ныне — президент Польши. В интервью одному из российских журналистов незадолго до избрания главой польского государства он сказал: «Этот странный выбор национального праздника нас удивляет. Не думаю, что в России кто-то рассматривает сегодняшнюю Польшу как угрозу российской безопасности. Значит, она становится поводом для какой-то внутренней консолидации. И это нас сильно беспокоит». Что более чем понятно: вряд ли кому-то может доставить удовольствие демонстративный жест соседа по одному общему дому, в данном случае – общему европейскому дому, когда этот сосед ни к селу, ни к городу вспоминает об обидах четырехвековой давности.

Тем более что обиды наносились не с одной, а с обеих сторон. И если мы начнем взвешивать на весах истории не наши общие интересы, не то, что нас объединяет, а горе, которое причинили соседним славянским народам их предки в далеком и – увы! — совсем недавнем прошлом, сравнение окажется отнюдь не в нашу пользу.

Россия жестоко отомстила полякам за их относительно недолгое присутствие в Москве в начале XVII века. Она приняла активное участие в трёх разделах Польши двумя столетиями позже. В усмирении волнений в 1768 году и подавлении восстания Костюшко в 1794-м участвовал сам Суворов. В первом случае он атаковал отряд инсургентов во главе с потомком Рюрика Михаилом Огинским – автором знаменитого полонеза, во втором сжёг предместье Варшавы Прагу. Вот как описывал второй эпизод профессор Императорской Николаевской военной академии генерал-майор А. Г. Елчанинов (его работа о Суворове, впервые опубликованная еще в царской России, была переиздана в 2003 году):

«Поляки не ждали нападения, и наступление наше было замечено поздно… Быстро овладели наши валами и отрезали врага от моста (через Вислу – А. К.)… Вслед за мостом запылала Прага, превратясь в настоящий ад. Суворов разослал офицеров, чтобы те направили жителей в русский лагерь, но большая часть их погибла раньше. Побоище кончилось только к полудню. Поляки потеряли 23 тысячи человек и 104 орудия, мы – до 3 тысяч воинов. Варшава содрогалась от ужаса».

Независимое польское государство исчезло с политической карты Европы на добрых 120 лет. В этот промежуток времени виртуальное «Царство Польское» успело побывать в составе «единой и неделимой» Российской империи в качестве её неотъемлемой части (с 1815 по 1918 год), на него же приходится и подавление Русской армией восстаний поляков в 1830-1831 и 1863-1864 годах.

Среди причин, побуждавших польских патриотов на борьбу за независимость от России, помимо любви к родине были неуклюжие попытки царской администрации ущемить религиозную свободу католиков и перевести систему образования и делопроизводство в местных властных структурах и даже в католической церкви с польского на русский язык.

Список обид на нашу страну, накопившихся по западную сторону границы, пополнили события советского периода. И первым из этих событий стал поход Красной армии на Варшаву в 1920 году. Поляки отбились тогда от «красных», а советское государство потеряло Западную Украину и Западную Белоруссию, на которые до войны Польша не претендовала. Обе стороны понесли тяжелые потери – прямой результат одержимости Ленина и его команды идеей мировой революции.

Сталин отомстил за эту неудачу в августе 1939-го. Дело шло тогда ко второй мировой войне, и новый кремлевский вождь договорился с Гитлером об очередном разделе Польши (а заодно и о включении стран Балтии в «сферу жизненных интересов СССР»). А в 1940-м по приказу диктатора советские спецслужбы учинили расправу над взятыми в плен при «освобождении» Западной Украины и Западной Белоруссии польскими офицерами и другими «контрреволюционерами».

Преступление Сталина и его окружения долгое время утаивалось от всего мира. После того как в местах, где оно было совершено, побывали войска гитлеровской Германии, его приписали нацистам, хотя многие свидетельства с самого начала указывали на истинного виновника трагедии. Только распад СССР позволил и полякам, и русским узнать горькую правду. Достоянием гласности стало позорное постановление Политбюро ЦК ВКП (б) от 5 марта 1940 г., в котором говорилось: «1) дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек (…), 2) а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек (…) рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела».

Не менее позорным решением сталинского руководства был отданный в 1944 году приказ остановить наступление Красной армии на гитлеровские войска ровно в момент, когда это наступление докатилось до Варшавы. Советские генералы повторили «подвиг» Суворова с той только разницей, что фельдмаршал императрицы Екатерины сжег предместье Варшавы, сохранив в целости столицу Польши, а Советская армия, освободив это предместье, спокойно наблюдала за тем, как по другую сторону Вислы гитлеровцы расправлялись с восставшими варшавянами («не теми варшавянами», по оценке Кремля), превращая их город в груду руин.

Я уже не говорю о навязанном Польше после её освобождения от гитлеровских оккупантов 40-летнем господстве режима государственного атеизма со всеми его атрибутами. И после всего этого мы хотим, чтобы поляки поздравляли нас с государственным праздником 4 ноября.

Анатолий КРАСИКОВ,
«Ежедневный журнал».