Пороги между Киевом и Москвой. Часть третья

Раскол казачества на реестровое и запорожское. Походы казаков против казаков. Ни с Варшавой, ни с Москвой

Продолжение. Начало см. в №№ 25 (446) от 1-8 июля 2009 г. и 26 (447) от 9-14 июля 2009 гг.

Победа польско-казачьей армии над турками под Хотином (1621) заставила турецкое правительство начать переговоры с королем Сигизмундом III о мире. Однако подписанное соглашение вызвало сильнейшее разочарование запорожских казаков, ибо содержало обязательство короля не допускать их набегов на турецкие и татарские пределы. Не вникая в тонкости политики, запорожцы увидели в подобном обещании предательство и соблюдать запрет не собирались.

«Проведывать допрема про короля и про королевича…»

Король Владислав IV.

По сообщению российских послов Ивана Кондырева и Василия Бормосова, ехавших в Стамбул, летом 1622 г. объединенное войско запорожских и донских казаков под началом некоего атамана Шило напали на окрестности самой турецкой столицы, разграбили несколько сел, но затем потерпели поражение от войск султана.

В 1623 г. казаки вторглись в подвластную туркам Молдавию, разоряли там города и селения, что стало причиной ответного похода молдавских войск в Польшу. Королю и его вельможам постоянно приходилось улаживать спровоцированные казаками конфликты, оправдываться перед Стамбулом за их действия.

Мощным катализатором противоречий между казачеством и польским правительством оставался также религиозный фактор. На территории Украины и Белоруссии постоянно вспыхивали конфликты между православными и униатами, которых активно поддерживали польские власти. Дело доходило до вооруженных столкновений.

Многие православные иерархи Украины и Белоруссии в сложившейся ситуации уповали на помощь России. К числу таковых относился, например, митрополит киевский Иов Борецкий, пытавшийся сплотить в борьбе против поляков Московское государство и запорожских казаков. Через своих представителей он убеждал царя Михаила Федоровича взять единоверцев под защиту и одновременно принять к себе на службу запорожцев, простив им поведение в период Смутного времени. В Москве, однако, к подобным планам отнеслись довольно скептически.

Между тем ситуация накалялась. В 1625 г. польские власти распорядились закрыть несколько православных церквей в Киеве, что привело к открытому мятежу, который возглавил полковник Марк Жмайло. За развитием событий с большим вниманием следили в Москве.

Царские воеводы пограничных крепостей весьма умело наладили сбор сведений о событиях в Речи Посполитой. В октябре 1625 г. двое из них, А. Головин и И. Еспипов, «сидевшие» в Путивле, сообщали, что направили в королевские владения «боярских детей Гришу Гладкова, да Василья Новикова». Им было приказано: «…Проведывать допрема про короля и про королевича и про збор литовских людей и про зопорозких черкас и про свицких немец (шведов – Авт.) збор и про войну с литовским королем и про моровое поветрие, в которых в польских и в литовских городех ныне моровое поветрее допрема» [ 1 ].

Учитывая широкий круг сведений, речь здесь явно шла о масштабной для своего времени разведывательной акции. Вскоре Г. Гладкий принес важные известия. Между Речью Посполитой и Швецией началась война и, дабы покончить с мятежом в собственном тылу, Сигизмунд III двинул на Украину войско под командованием коронного гетмана Станислава Конецпольского.

Мятежные казаки собрали 29 сентября 1625 г. раду, на которую пригласили Иова Борецкого и спрашивали его о том, как им действовать дальше. Митрополит сказал, что шансов справиться с гетманом своими силами у казаков почти нет, и им нужно обратиться за помощью к русскому царю. Однако группа казаков, преимущественно богатых, выступила за переговоры с польским правительством. Окончательное решение казаки, по словам Гладкого, должны были принять после того, как из Запорожской Сечи придет атаман Пырский с запорожцами [ 2 ].

Поляки прекрасно осознавали, насколько опасно объединение мятежников с запорожцами. 26 октября, около Курукова озера, С. Конецпольский атаковал войско повстанцев и разгромил его [ 3 ]. По данным участвовавшего в бою поляка (скорее всего, преувеличенным), было убито около 8 тысяч мятежников [ 4 ].

Куруковское соглашение и крещёный татарин «Трясило»

Потерпев поражение, казаки были вынуждены начать переговоры с правительством. Специально сформированная поляками комиссия под председательством С. Конецпольского предъявила им целый свод обвинений из 6 пунктов. Среди прочего, казакам вменялись в вину контакты с Москвой и, в частности, признание титула русского царя. Здесь необходимо вспомнить, что король и вельможи Речи Посполитой категорически отказывались именовать российского монарха «государем всея Руси» именно потому, что под «Русью» могли пониматься (и, как правило, понимались) украинские земли.

По требованию комиссии казаки подписали т. н. «Куруковское соглашение», согласно которому численность реестрового войска должна была ограничиваться 6 тысячами чел. Реестровые казаки могли выбирать себе атамана (гетмана), но утверждался в должности он королем. Всем казакам запрещалось совершать самовольные походы против турок и татар и предписывалось сжечь, в присутствии королевских чиновников («комиссаров»), имевшиеся у них ладьи («чайки»).

Казацким гетманом, с разрешения С. Конецпольского, был избран Михаил Дорошенко – в прошлом видный сподвижник Петра Сагайдачного, участник похода на Москву. Воспользовавшись тем, что в том же 1625 г. началась война между Польшей и Швецией, он попытался убедить короля Сигизмунда III увеличить число реестровых казаков, но согласия не добился.

Часть казачества с поражением мириться не желала и пыталась продолжить борьбу против поляков с помощью какого-либо союзника. В 1626 г., когда на польские земли в очередной раз напали крымские татары, некоторое количество запорожцев во главе с атаманом Олифером встало на их сторону. Гетман М. Дорошенко также не собирался выполнять всех условий Куруковского соглашения. В 1628 г. он вмешался в междоусобную борьбу в Крымском ханстве, повел казаков в поход на татар, но потерпел поражение и погиб в схватке.

Между тем, ограничение численности реестровых казаков стало для политической ситуации на Украине настоящей «миной замедленного действия». Утратившие надежду попасть в реестр, казаки массами уходили в Запорожскую Сечь. Вполне понятно, что они представляли собой весьма взрывоопасный контингент, и новый мятеж не заставил себя ждать. Во главе повстанцев встал осевший в Запорожье крещеный татарин Тарас Федорович по прозвищу «Трясило».

Лозунги повстанцев носили, в значительной мере, религиозный характер, были направлены против унии и униатов. Официальный, признанный властью гетман реестровых казаков Григорий Черный был зверски убит. Отряды Трясило нападали на города и селения, расправлялись со шляхтой. Одновременно предводители мятежа пытались установить контакты с российскими властями, просились на службу к царю. Интересно, что в это время из Путивля в Речь Посполитую вновь отправился Г. Гладкий, который занялся установлением контактов с православным духовенством и – вновь – сбором информации о ситуации в стране [ 5 ].

Сигизмунд III ответил на мятеж суровыми репрессиями. На Украину двинулась армия С. Конецпольского, авангардом которой командовал «коронный стражник» Самуил Лащ, поражавший своей жестокостью и моральной нечистоплотностью даже привыкших ко всему современников. Восставшие смогли нанести полякам несколько поражений, но затем, в мае 1630 г., были вынуждены сложить оружие. Трясило попал в руки поляков.

«Трудно обуздать этот бродячий народ, жадный до грабежей…»

В апреле 1632 г. в Польше умер король Сигизмунд III, престол перешел к его сыну, Владиславу IV. Новый монарх был человеком высокообразованным, тонким ценителем искусства (его портреты рисовал сам П. Рубенс) и отличался известной веротерпимостью. Созданная с его одобрения комиссия выработала т. н. «статьи успокоения», согласно которым православные жители страны получали полное право проводить богослужения по собственным канонам, создавались новые православные епархии, разрешался переход из униатства и православие и обратно.

Подобная уступчивость очень скоро принесла Польше большие выгоды. Летом 1632 г., когда вспыхнула Русско-польская война, украинские казаки выступили на стороне короля. Как сообщали в Москву русские лазутчики, король прислал казачьему гетману Ивану Петрижицкому-Кулаге символы военной власти (булаву, знамя, бубны) и приказал готовить поход на российские города – Путивль и Рыльск. В развернувшихся боевых действиях особенную энергию продемонстрировали такие предводители казаков, как Григорий Черкасский, Юрко Чигиринский и, особенно, полтавский полковник Яков Острянин (Остряница), которому в дальнейшем предстояло стать видным деятелем украинской истории.

Весной 1633 г. отряд Я. Острянина разгромил русскую пограничную крепость Валуйки (ныне районный центр в Белгородской области). Летом того же года он участвовал в осаде Белгорода и Курска. В 1634 г. «черкасы» Острянина вновь напали на Белгород и сожгли защищавшую город крепость. К тому же они ограбили местных жителей и угнали большое количество скота [ 6 ]. Успех, однако, пришлось оплатить дорого. Под стенами Белгорода полегло около 400 «черкас».

Стоит отметить, что среди украинских военачальников, сражавшихся на стороне Речи Посполитой, был также Богдан Хмельницкий, который получил в награду от короля отделанную золотом саблю.

Предпринятая царскими войсками осада Смоленска успехом не увенчалась. В начале 1634 г. поляки блокировали стоявшие под крепостью силы воеводы М. И. Шеина и заставили его капитулировать. О потерях армии М. Шеина, свидетельствуют следующие данные: численность ушедших с ним из-под Смоленска воинов равнялась 8056 человек, оставшихся на излечении в русском лагере больных и раненных воинов оказалось 2004 человека. По условиям соглашения, после излечения они должны были вернуться в Россию. Из 2140 иностранных солдат, остававшихся в составе русского войска, около половины тогда же перешло на службу к полякам.

Тяжелое положение главной русской армии под Смоленском вынудило московское правительство срочно приступить к формированию резервной рати, во главе которой были поставлены князья Д. М. Черкасский и кн. Д. М. Пожарский. Костяк войска составил государев «двор» и отряды городовых дворян, спешно переброшенные в Можайск. Однако в боях с поляками эта армия не участвовала. По-видимому, правительство просто побоялось лишиться своей последней защиты.

В дополнение всех бед на южные пределы России совершили набег крымские татары, а в январе 1634 г. под Себеж пришли полковники Лузгиня и Муравицкий, имевшие под своей командой 2300 гусар и черкас. По сообщению языков, противник собирался продолжить наступление в направлении Опочки, Великих Лук и Невеля. Действительно, в начале весны 1634 г. отряды полковника Муравицкого приходили под Великие Луки. 29 марта русские войска атаковали неприятеля. Бой продолжался «с утра до раннего вечера». Потерпев поражение, «польские и литовские люди бежали». Преследовали их на протяжении 5 верст. После этой неудачи полковник Муравицкий прорвался в Невельский уезд, был настигнут там, «бою не дал» и ушел «за рубеж к Озерищам». В мае невельский воевода Н. Плещеев посылал свои отряды на Озерище. В бою под этим городом литовцы потерпели поражение, укрылись в городе, победители захватили «стада конские и всякую животину» и «отогнали» их на свою сторону. Но это был локальный успех, не менявший общей картины боевых действий.

Царь Михаил Федорович был вынужден начать с поляками переговоры, которые завершились подписанием Поляновского мирного соглашения. Смоленские земли остались в руках Речи Посполитой.

Совместные военные действия королевских войск и казаков не означали, что между Украиной и Польшей сняты все противоречия. Напротив, «медовый месяц» оказался очень недолгим. Запорожские казаки упорно не желали отказаться от самовольных военных экспедиций против турок и татар, что вызывало крайнее раздражение польских властей. В июне 1635 г. коронный гетман С. Конецпольский с раздражением писал о казаках: «Трудно обуздать этот бродячий народ, жадный до грабежей, ненасытность которого постоянно угрожает разрывом отношений [Речи Посполитой] с турками и другими соседями» [ 7 ].

«Чрезвычайно дорожат своей свободой, без которой они не могли бы жить…»

Иеремия Вишневецкий.

Дело, однако, не ограничивалось дипломатическими проблемами. Шляхту и магнатов раздражало то, что Запорожская Сечь давала приют беглым крестьянам и холопам. В 1635 г. польские власти, чтобы взять под контроль пути, связывавшие Сечь с другими украинскими землями, распорядились о строительстве на правом берегу Днепра мощной крепости Кодак (ныне село Старый Кайдаки в 1,5 км от Днепропетровска).

Работами руководил французский инженер Г. Левассер де Боплан, который осел в Польше в 1630 г., имея за спиной богатый опыт участия в военных действиях и фортификационных работ [ 8 ]. Впрочем, инженер-наемник прославился не только (и даже не столько) как строитель крепостей, но и как незаурядный писатель. Он составил подробное «Описание Украины», которое впоследствии стало для исследователей важнейшим источником по истории украинских, польских и крымско-татарских земель.

Характеризуя это сочинение, историк А. Л. Хорошкевич отмечал такие его черты, как стремление к объективности, точные и выверенные суждения, прагматизм автора. Боплан, по словам исследователя, «…принадлежал к нарождавшемуся поколению французов, уставшему от религиозных распрей и находившему выход своей энергии в точных науках» [ 9 ].

Действительно «Описание Украины» подкупает читателя стремлением по возможности объективно изложить факты и рационально («математически») их объяснить. Конечно, как офицер польской армии, Боплан не может сочувствовать казачьим мятежам, но и наличия у казаков привлекательных качеств тоже не отрицает. «Они (казаки – Авт.), - пишет француз, - остроумны и проницательны, смышлены и щедры без расчета, не стремятся к большому богатству, но чрезвычайно дорожат своей свободой, без которой они не могли бы жить; именно поэтому они столь склонны к восстаниям и бунтам против местных сеньоров, лишь только почувствуют притеснения со стороны последних» [ 10 ].

Наблюдения Боплана базировались на личном опыте. Дорожившие свободой казаки прекрасно поняли, какую угрозу представляет для них построенная иноземным инженером крепость. В августе 1635 г. крупный отряд нереестровых казаков во главе с атаманом Иваном Сулимой неожиданно напал на Кодак и захватил его. Комендант, француз-наемник Ж. Марион, был взят в плен и казнен, укрепления казаки срыли.

Когда о нападении стало известно польским властям, против мятежников было направлено войско под началом С. Конецпольского. Сулима попал в руки поляков: его отвезли в Варшаву, где казнили (по свидетельству Боплана – четвертовали).

Волнения, однако, продолжались. Новым вождем мятежного казачества стал Карп Гудзан, известный также как Павлюк. В 1637 г. он во главе отряда запорожцев напал на г. Черкассы, захватил находившиеся там пушки и увез их в Сечь. Вдохновленные этой дерзкой операцией, казаки со всей Украины стали собираться под знамена атамана. Среди сподвижников Павлюка особенно выделялись отвагой и энергией Карп Скидан, Дмитро Гуня, а также Яков Остряница (Острянин) – тот самый, что успешно воевал с русскими в 1632-1634 гг.

Сторонники Павлюка арестовали казацкого гетмана Савву Кононовича и, обвинив его в предательстве казачьих интересов, расстреляли. При этом, опасаясь полного разрыва с королевской властью, мятежники направили Владиславу IV послание, в котором утверждали, что Кононович был «москалем» и мог изменить в пользу царя московского [ 11 ].

Польские власти, естественно, подобным объяснениям не поверили и двинули против повстанцев войска. В октябре 1637 г. Павлюк подписал универсал с призывом ко всему православному населению Украины подняться на борьбу с «неприятелями» православной веры, т. е. с католиками и униатами. Запорожцы начали поход в украинские земли, где к ним присоединялись реестровые и нереестровые казаки, крестьяне, горожане. Однако уже в декабре 1637 г. польская правительственная армия во главе с Николаем Потоцким смогла нанести мятежникам поражение в битве под Кумейками и Боровицами (ныне села в Черкасской обл.).

Потерпев неудачу, казаки вступили с поляками в переговоры и согласились выдать им Павлюка. Немалую роль здесь сыграл украинский шляхтич Адам Кисель, который от имени правительства обещал атаману справедливый суд. Однако гетман Потоцкий приказал отрубить Павлюку голову, а его тело «вздеть» на кол.

Отчаянное сопротивление оказывал полякам действовавший самостоятельно отряд сына сотника Богдана Кизима, атамана Кизименко, который нападал на городки и села, уничтожал небольшие отряды противника. При этом действовали казаки очень жестоко. Захватив, например, Лубны они перерезали всех монахов местного бернардинского монастыря, а их трупы бросили на съедение собакам. Затем, однако, и этот отряд был разгромлен Потоцким. Атамана Кизименко посадили на кол.

После подавления восстания гетманом казаков был назначен Ильяш Караимович (по национальности то ли караим, то ли крещеный еврей, то ли армянин). Сейм принял т. н. «Ординацию войска реестрового Запорожского». Выборность казачьей старшины ликвидировалась, власть передавалась в руки назначаемого правительством комиссара. Реестровым казакам, численность которых снова ограничивалась 6 тыс. чел., запрещались всякие контакты с запорожцами-сечевиками, мещанами и проч. Селиться реестровым разрешалось только в южном пограничье, что сталкивало их с теми же сечевиками.

Подобные меры вызвали новый взрыв возмущения, и вскоре восстание охватило всю Левобережную Украину. Вожаками мятежников стали Я. Острянин и Д. Гуня, которые после капитуляции отрядов Павлюка укрылись в Запорожье.

В марте 1638 г. Острянин, которого избрали гетманом, издал универсал с призывом к населению Украины продолжить борьбу, невзирая на Куруковское соглашение. В этом документе содержалось весьма эмоциональное описание чинимых поляками жестокостей [ 12 ]. Одновременно Острянин сурово порицал реестровых казаков, называл их «губителями Отечества» [ 13 ].

Мятежники захватили Кременчуг и Голтву (ныне – на территории Полтавской области). Против них, однако, двинулось не только королевское («коронное») войско во главе со С. Потоцким, но и реестровые казаки, спешно собранные Ильяшем Караимовичем в Переяславле. 5 мая под Голтвой состоялось крупное сражение, в котором отряды Я. Острянина одержали верх. Особенно значительные потери понесли реестровые казаки, был ранен сам Караимович. 16 мая под Лубнами повстанцы нанесли правительственным войскам новое поражение.

Вскоре, однако, Острянин узнал, что против него идет новое войско, во главе которого стоит князь Иеремея (Ярёма) Вишневецкий. Так как этот военачальник в дальнейшем будет играть в описываемых событиях очень большую роль, необходимо хотя бы кратко остановиться на его личности.

Иеремея Вишевецкий (1612-1651) приходился внуком Михаилу Вишневецкому, который в свое время по инициативе короля Стефана Батория формировал первый казачий полк. Его отец, также носивший имя Михаил, вступил в брак с Рейной Могилой, дочерью господаря Молдавии, Иеремеи Могилы. Используя родственные связи, князь Михаил активно вмешивался в различные политические интриги, окончившиеся для него трагически. Около 1616 г. М. Вишневецкий скоропостижно скончался, видимо, от яда.

Юного Иеремею воспитывал дядя, Константин Вишневецкий, богатый магнат и сенатор. Юношу отправили на обучение во Львовский коллегиум иезуитов, затем он путешествовал по Европе, бывал в Италии и Нидерландах. Во время Русско-польской войны Иеремея Вишневецкий сражался в рядах королевских войск и снискал мрачную славу разгромом русских селений (сами поляки дали ему прозвище «поджигателя»). Примерно в это же время Вишневецкий принял католичество, отвергнув православную веру своих предков.

По окончании войны князь принялся активно формировать полки реестровых казаков и приобретать земли на Украине, увеличивая свои и без того обширные владения. В итоге в руках у Вишневецкого сосредоточились территории, сравнимые с небольшой державой. К бунтовщикам он относился с ненавистью, едва ли не большей, чем многие поляки.

Войска Вишневецкого соединились под Лубнами с потрепанной армией С. Потоцкого. Повстанцы отступили к местечку Жовнин и в начале июня укрепились в лагере недалеко у впадения р. Сулы в Днепр. В очередной раз казаки уповали на свою излюбленную тактику, и вновь – тщетно.

После нескольких ожесточенных штурмов воины Потоцкого и Вишневецкого смогли прорвать оборону мятежников. Посчитав сражение проигранным, Я. Острянин с большим количеством сторонников переправился через Сулу и ушел на территорию Московского государства, где укрылся в г. Чугуеве [ 14 ].

Не срослось

Российские власти встретили изгнанников доброжелательно и приняли их на службу, рассчитывая использовать в дальнейшем для борьбы с Речью Посполитой. Казакам дали земельные наделы и «положили» денежное жалование, Острянина царь утвердил в звании гетмана.

Однако очень скоро между беженцами и местной администрацией начались конфликты. Многим казакам пришлись не по нраву те порядки, которые были установлены для российских служилых людей. Надо заметить, что законы Московской Руси, действительно, плохо сочетались с казачьими представлениями о «воле». Здесь царили абсолютное подчинение начальству и строгая служебная иерархия. Казаки же привыкли выполнять лишь те приказы, которые казались им верными и нужными. Они постоянно нарушали распоряжения чугуевского воеводы П. И. Щетинина, совершали самовольные набеги за рубеж, откуда пригоняли скот и привозили разнообразную добычу. Случались у казаков также столкновения с жителями Чугуева.

Некоторые из мятежников настолько разочаровались в российской действительности, что предпринимали попытки вернуться в Речь Посполитую. По русским законам такой побег считался изменой и карался смертью.

Воевода Щетинин действовал жестко, с «реэмигрантами» не церемонился. В начале 1640 г., после того, как несколько казачьих семей покинули Чугуев, он взял под стражу казачьего полковника Ивана Проскуренко, пытал его каленым железом, требуя назвать имена тех, кто намерен «уйти» за границу. Несмотря на то, что Проскуренко отрицал подготовку «измены», его повесили. Казаки, со своей стороны, слали в Москву жалобы на то, что воевода расхищает жалование, проверяет караулы по ночам в пьяном виде и избивает караульных.

Весной 1641 г. конфликты казаков с властями вылились в социальный взрыв. Подняв мятеж, «черкасы» захватили башни и ворота Чугуевской крепости, разграбили городскую казну, освободили из тюрьмы заключенных. Яков Острянин попытался утихомирить бывших товарищей, но был ими убит. Дом атамана подожгли. Воевода Чугуева Иван Кокорев (преемник Щетинина) со служилыми людьми вступил в бой с мятежниками и смог продержаться до подхода подкрепления. Когда к Чугуеву стали стекаться служилые люди и стрельцы из окрестных слобод, казаки покинули город и ушли за границу, в пределы Речи Посполитой.

Таким образом, попытка превращения украинских казаков в верноподданных русского царя завершилась провалом. Подводя итог деятельности Остряницы, современный исследователь А. И. Папков заметил: «В его судьбе отразились те проблемы, которые волновали население южных окраин России и украинских земель Речи Посполитой, те противоречия, которые оказывали решающее влияние на взаимоотношения русских и украинцев, принадлежавших к двум разным обществам со своими порядками и традициями» [ 15 ].

Оспаривать данное утверждение не приходится: украинские казаки и жители Московской Руси действительно, при единстве веры и сходстве языка, видели жизнь очень по-разному. Эта разница в мироощущении, миропонимании чрезвычайно сильно сказывалась и в последующем, в частности, в годы войны, которую вел против польского правительства один из наиболее выдающихся деятелей украинской истории – Богдан Зиновий Хмельницкий.

Андрей МИХАЙЛОВ,
доктор исторических наук, г. Санкт-Петербург,специально для «Псковской губернии»

Продолжение читайте в следующем номере газеты.

 

1 Киевская митрополия, Россия и казацкое восстание 1625 года // Славяне и их соседи. Вып. 7. М., 1995. С. 147.

2 Там же. С. 148.

3 Точное местоположение Курукова озера является поводом для научных дискуссий.

4 Дневник комиссии или экспедиции против войска Запорожского // Киевская старина. Т. 27. 1889. С. 61.

5 Из документов по истории русско-украинских взаимоотношений начала 30-х годов XVII в. // Славяне и их соседи. Вып. 7. М., 1995. С. 166-168.

6 Подробно см.: Папков А. И. Гетман Яков Острянин в Речи Посполитой и в России // Белоруссия и Украина: история и культура: ежегодник. М., 2003. С. 94-100.

7 Гийом Левассер де Боплан. Описание Украины. М., 2004. С. 81.

8 Боплан происходил из старинного нормандского дворянского рода, с юных лет тщательно изучал математику, артиллерийское искусство и фортификацию. По вероисповеданию он был протестантом («гугенотом»), а в политическом отношении примыкал к сторонникам Кончино Кончини – фаворита королевы Марии Медичи. Возможно, именно гибель Кончини (1617) заставила Г. де Боплана искать счастья в чужих землях. Сказались, видимо, и возобновившиеся гонения на протестантов. После скитаний, в 1630 г. он поступил на службу к королю Сигизмунду III, прожил в Речи Посполитой более 16 лет, неоднократно участвовал в войнах польской армии против казаков. Стоит вспомнить, что французский инженер (правда, безымянный) действует и в повести Н. В. Гоголя «Тарас Бульба». Во время битвы поляков с казаками он, согласно авторскому тексту, проявляет немалую отвагу и сам наводит пушки, «не глядя на то, что жарили и сыпали пулями беспрерывно казаки» (Гоголь Н. В. Собрание сочинений в 8 томах. Т. 2. М., 1984. С. 113).

9 Гийом Левассер де Боплан. Описание Украины. М., 2004. С. 100.

10 Там же. С. 157.

11 Соловьев С. М. История России с древнейших времен. Книга V. Т. 10. М., 1961. С. 451.

12 Среди прочего Острянин писал о том, каким издевательствам подвергли «ляхи» его собственного отца. По его рассказу, некий пан Геродовский заставлял 70-летнего старца пить крепкую водку («аквавиту») за здоровье польского короля, а когда тот не смог осушить большую чашу, стал рубить его боевым топориком-чеканом. От нанесенных ран отец гетмана вскоре умер. См.: О причинах взаимного ожесточения поляков и малороссиян в XVII веке. Универсал Гетмана Остряницы // Записки о Южной Руси. Т. 2. СПб., 1857. С. 296-298.

13 Там же. С. 298.

14 Несколько позже границу перешли отряды Д. Гуни, но они затем ушли на Дон.

15 Папков А. И. Гетман Яков Острянин в Речи Посполитой и в России // Белоруссия и Украина: история и культура: ежегодник. М., 2003. С. 117.