По обе стороны Баториева пролома

Столкновение Польши, Литвы и России у стен Пскова в 1581-1582 гг. остается живым политическим событием уже более четырех столетий. Часть первая. Язычники, католики, православные

Оборона Пскова в 1581 г. от войск польско-литовского короля Стефана Батория по праву может считаться одной из наиболее ярких страниц не только в долгой, богатой драматическими событиями истории города, но и в истории России в целом. Большинство знающих вехи родного города псковичей, конечно, помнят слова Н. М. Карамзина: «…То истина, что Псков или Шуйский (воевода, руководивший обороной – Авт.) спас Россию от величайшей опасности, и память сей важной заслуги не изгладится в нашей истории, доколе мы не утратим любви к Отечеству и своего имени» [ 1 ].

Литовский князь Ягайло (Владислав).

В отличие от даты присоединения Пскова к Московскому государству (1510), которая, в связи с грядущим 500-летним юбилеем, не так давно вызвала в псковских СМИ полемику [ 2 ], оборона 1581 г. является бесспорным поводом для гордости. Не случайно к ней неоднократно обращались и ученые-историки, и публицисты, и деятели искусства. Тем не менее, далеко не все аспекты борьбы, развернувшейся у стен Псковской крепости в конце XVI века, изучены достаточно полно. Многие авторы, к большому сожалению, пользовались одним и тем же кругом источников, тогда как многие важные и интересные документы оставались позабытыми (об этом справедливо писал А. Н. Кирпичников еще в 1994 г.) [ 3 ].

В предлагаемой серии публикаций автор, вовсе не претендуя на исчерпывающие выводы, хотел бы вновь обратиться к событиям 1581 г., в особенности, к тем из них, которые могут оказаться малоизвестными и, следовательно, небезынтересными для читателей.

Однако, прежде чем говорить о событиях Ливонской войны, думается, имеет смысл вспомнить ту напряженную и богатую хитросплетениями борьбу, которая на протяжении более чем трех веков велась на Востоке Европы между крепнущей Московской Русью, Польшей и Литвой. Эти три государства вышли на широкую политическую арену практически одновременно: в начале XIV столетия.

Между ханом, римским папой и германским императором

В 1328 г. внук Александра Невского, московский князь Иван Данилович Калита получил от хана Золотой Орды Узбека ярлык на великое княжение Владимирское, дававшее право старшинства среди князей раздробленной Руси. Всеми правдами и неправдами этот властный и честолюбивый князь объединял вокруг Москвы русские земли, пытался, среди прочего, оказывать влияние на Псков и Новгород. Главным же соперником крепнущей Москвы выступало Тверское княжество, которым правили потомки брата Александра Невского, Ярослава Ярославича.

Псковичи в то время вели постоянные изматывающие войны с Ливонским рыцарским орденом, за которым стоял еще более мощный Тевтонский орден. Бороться зачастую приходилось в одиночку: отношения со «старшим братом» Новгородом ухудшились в силу стремления Пскова к независимости.

В поисках союзника псковичи нередко обращался к литовским князьям. Литва, в отличие от большей части прибалтийских земель, не только отстояла свою независимость в борьбе с крестоносцами, но весьма быстро превратилась в сильное и воинственное государство. В 1316 г. ее престол занял князь Гедимин (Гедиминас), чрезвычайно энергичный и способный политик. Военной силой и дипломатией он подчинил себе целый ряд земель на Руси: Пинское, Туровское, Слуцкое и некоторые другие княжества, в Киеве и на Волыни княжили его братья.

По вероисповеданию Гедимин и большая часть литовской знати были язычниками: Литва вообще являлась в этом отношении уникальным явлением – последнее языческое государство Европы. Однако князь прекрасно осознавал роль религии в политике. Имея множество православных подданных, он пытался ввести в Литве собственную православную митрополию, но, одновременно, слал письма папе римскому, сообщая о своих симпатиях к католицизму.

Крепнущая Москва, вполне понятно, в Литве вызывала тревогу, а потому естественницей союзницей для нее была Тверь. Ситуация усугублялась тем, что московские князья в XIV столетии опирались на Золотую Орду, ханы которой к Литве относились враждебно и неоднократно совершали на нее набеги. С другой стороны, попытки расправиться с литовским государством не прекращали рыцари Ливонского и Тевтонского орденов.

Тевтонский орден немало досаждал также Польскому королевству, которое, после долгого периода раздробленности, вновь становилось единым государством. Около 1325 г. король Польши Владислав II Локетек заключил с Гедимином военный союз и женил своего сына на дочери литовского князя (ее, естественно, крестили в католичество).

Сблизившись с Польшей, Литва оказалась втянута в «большую» европейскую политику. Дело в том, что Европу тогда раздирала старая вражда между римским папой и германским императором. Владислав Локетек избрал сторону папы, не в последнюю очередь потому, что за императора стоял король Чехии Ян Люксембург, имевший права на польскую корону.

Тевтонский орден, враждебный и Польше, и Литве, напротив, находился на стороне императора. Естественно, за императора стоял и Ливонский орден, как отделение Тевтонского, тогда как другое государственное объединение Восточной Прибалтики, Архиепископство Рижское, ориентировалось на папу. Между рыцарями и Ригой шло давнее соперничество за главенство на землях Латвии и Эстонии, доходило дело и до вооруженных столкновений.

Впрочем, между Литвой и Польшей также существовали серьезные противоречия, вызванные претензиями обеих держав на Галицкие и Волынские земли.

Потомство Гедимина

Летом 1410 г. в знаменитой битве под Грюнвальдом соединенная армия Ягайло и Витовта наголову разгромила войско Тевтонского ордена.

Отзвуки европейской борьбы были отчетливо слышны на Руси, оказывая на политику ее государственных объединений самое непосредственное влияние. Попутно стоит заметить, что укоренившаяся среди части историков привычка рассматривать Древнюю Русь как некую «вещь в себе» представляется ошибочным. В древности, как и сегодня, международная политика представляла собой весьма «тугие» узлы, и преувеличивать изолированность отдельных ее субъектов не стоит. Борьба между государствами осложнялась династической борьбой внутри стран.

Практически весь XIV век прошел под знаком возникающих и распадающихся союзов и войн, в которых вчерашние друзья нередко становились врагами и наоборот.

Сын и преемник Гедимина, Ольгерд, правивший Литвой в 1345-1377 гг., воевал с Московским княжеством и несколько раз осаждал Москву, вел кампании против Тевтонского ордена и против монголо-татар. Сын Ольгерда, Андрей, приняв православную веру, еще в 1341 г. был призван на княжение в Псков, защищал город от ливонцев. Однако уже в 1342 г. он стал князем полоцким и уехал из Пскова, оставив здесь своего наместника, тоже литовца, Юрия Витовтовича.

После смерти Ольгерда верховная власть над Литвой перешла в руки сводного брата Андрея, Ягайло. Андрей Ольгердович предпринял попытку свергнуть Ягайло, но безуспешно. Потерпев поражение, он вернулся в Псков, где вновь был посажен на княжение.

Впрочем, у Ягайло хватало врагов и без Андрея; против него выступил дядя, Кейстут, который взял курс на сближение с Москвой [ 4 ]. Неудивительно, что в сложившейся ситуации Ягайло заключил союз с монгольским военачальником Мамаем, претендовавшим на власть в Золотой Орде. Мамаю союзник был просто необходим, так как он воевал со своим соперником и законным наследником ханского престола (потомком Чингиз-хана), Тохтамышем.

В силу сложившейся ситуации, в знаменитой Куликовской битве (1380) Андрей Ольгердович с псковичами сражался на стороне московского князя Дмитрия Ивановича, тогда как Ягайло, напротив, был союзником Мамая. Впрочем, реального участия в сражении верховный князь Литвы не принял: литовские полки пришли на Дон слишком поздно, возможно, преднамеренно.

Еще до Куликовской битвы, в мае 1380 г., Ягайло начал налаживать контакты с Тевтонским орденом. Летом 1382 г. рыцари и сторонники Ягайло, развернув совместные военные действия против Кейстута, нанесли ему сокрушительное поражение. Кейстут был арестован и вскоре убит, но его сын, Витовт, после недолгого заключения, смог бежать и укрылся в землях Тевтонского ордена. Рыцарям любая распря в Литве была очень на руку, и потому они Витовта своему союзнику не выдали.

Практически в то самое время, когда войска Ордена и Ягайло разбили в Тракае сторонников Кейстута, хан Тохтамыш совершил военный поход на Москву и разорил ее (август 1382 г.). Дмитрию Ивановичу пришлось признать верховенство хана и вновь выплачивать ему дань. Смирение было вознаграждено: ярлык на великое княжение остался за Москвой.

Польское крещение Ягайло

В 1385 г. произошло событие, изменившее расстановку сил в Восточной Европе самым коренным образом. Группа польских аристократов предложила Ягайло занять престол Польши, который был фактически вакантным после смерти короля Людовика (1382). «Ценой вопроса» являлись принятие католичества, женитьба на юной дочери Людовика Ядвиге и уния между Польшей и Литвой.

Ягайло, конечно, согласился. 14 августа 1385 г. в замке Крево (ныне на территории Белоруссии) была подписана т. н. «Кревская уния», оформившая тесный союз двух государств. В феврале 1836 г. литовский князь был крещен, получил имя Владислав и обвенчался с Ядвигой. В марте его короновали в Кракове. Чувства юной королевы, которая отчаянно сопротивлялась браку, разумеется, никто в расчет не принял.

Приглашая Ягайло на престол, поляки успешно решали сразу две политические задачи: они получили монарха, способного противостоять Тевтонскому ордену, и обезопасили свои земли от набегов литовцев. Однако для Литвы (и особенно для жителей входивших в ее состав русских земель) последствия объединения были неоднозначными.

Став католиком, Владислав-Ягайло принялся за активное распространение католичества как государственной религии, на всех подвластных ему территориях. В 1387 г. были изданы два «привилея». Первый закреплял за дворянами-католиками их земли на правах вотчины (наследственного владения), второй – запрещал католикам брак с православными, а в смешанных семьях предписывал последним принять католичество. О языческой вере даже и речи не было: всех ее последователей просто крестили в католичество.

Наряду с католической религией, в Литву начинают активно проникать и распространяться среди знати польские обычаи. Тем не менее, значительная часть местной аристократии (как собственно литовской, так и русской) стремилась к восстановлению независимости Литвы или, по крайней мере, к упрочению ее автономии в пределах унии. Напротив, польские вельможи практически с первых лет существования союза предпринимали меры для полного подчинения Литвы короне. В Москве за этой борьбой следили очень внимательно и весьма умело ею пользовались.

Уже зимой 1386 г. борьбу против Ягайло-Владислава развернул Андрей Ольгердович, который к тому времени вновь стал князем Полоцким. Однако он потерпел поражение, попал в плен и был заточен в замок в Хенцинах (на территории Польши).

Несколько лет спустя открытый мятеж поднял сын Кейстута, Витовт. Этот литовский князь, надо заметить, имел тесные связи с московскими князьями: его дочь Софья в 1387 г. была помолвлена с сыном Дмитрия Донского Василием. Однако в мае 1389 г. Дмитрий умер, Василий был очень молод, и Витовт, начиная борьбу, предпочел опереться на Тевтонский орден. В январе 1390 г. он заключил с рыцарями договор, по которому признал верховенство Ордена, а летом того же года большое войско крестоносцев вторглось в Литву. Истинности начатого Ягайло крещения литовцев они не признавали.

Вместе с рыцарями-тевтонцами в поход отправилось большое количество «гостей» Ордена, среди которых были даже 300 англичан под командованием Генриха Болингброка (будущего короля Генриха IV, увековеченного Шекспиром в одноименной исторической хронике). Силы были собраны очень значительные, и сторонники Ягайло терпели поражение за поражением.

Клятвы и выгоды Витовта

Князь Василий II.

В августе 1392 г. Ягайло был вынужден подписать с Витовтом договор, которым признал его своим наместником в Литве. Литовский историк Э. Гудавичюс, комментируя это событие, отметил: «В Литовском государстве возникла центральная и отдельная от Польши инстанция… Литовское княжество было достаточно велико, чтобы дать отпор аннексионистским потугам польских политиков, - если силы его были накоплены и направлены в это русло. Должность наместника как раз создавала для этого все возможности и досталась она человеку, как будто специально рожденному для нее» [ 5 ].

Спорить с последним утверждением невозможно. Витовт, действительно, обладал всеми качествами «образцового» политика: умом, дальновидностью, настойчивостью и неразборчивостью в средствах, доходящей до цинизма. Не так давно псковский историк В. А. Аракчеев в статье «Век русской державы», опубликованной на страницах «Псковской правды», охарактеризовал Витовта как фанатичного католика, который, если бы захватил Псков, взялся бы внедрять в русском городе инквизицию и казнить «еретиков». Едва ли так. Даже самый поверхностный анализ событий позволяет предположить, что вероисповедание как таковое Витовта практически не интересовало. Вчерашний язычник гораздо больше ценил практические выгоды от принадлежности к какой-либо Церкви, нежели ее догматы.

Стремясь укрепить власть и расширить границы, Витовт постоянно вел войны с ближними и дальними соседями, заключал и перезаключал союзы, интриговал и хитрил. Суть стремлений князя весьма точно отражает памятник работы скульптора В. Грибаса, установленный в Каунасе. Витовт изображен в боевом доспехе и с мечом в руке, а у подножья постамента расположены четыре согбенные фигуры: немецкий крестоносец, поляк, татарин и русский витязь. Речь, еще раз подчеркнем, идет скорее о намерениях, а не о достижениях.

В 1394 г. Витовт вмешался в междоусобную борьбу немецких феодалов Прибалтики, которая разгорелась из-за назначения архиепископом рижским ставленника Тевтонского ордена Иоанна Валленрода. Сначала он присоединился к врагам Ордена, которых возглавил дерптский (тартуский) епископ Дитрих Демерау, но затем хладнокровно «сдал» прежних союзников и в июле 1396 г. подписал с Тевтонским орденом мир, обязавшись не помогать тартускому епископу.

Пауза в борьбе с Орденом позволила литовскому князю возобновить натиск на Русь: в сентябре 1395 г. его войска заняли Смоленск, правивший там, князь Юрий бежал в Рязань. В начале 1396 г. Витовт начал переговоры с Василием I, в ходе которых московский князь фактически согласился с присоединением к Литве Смоленска, а литовский князь обещал не препятствовать распространению московского влияния на Новгород. Демонстрируя согласие, Витовт и Василий совместно потребовали от новгородцев начать войну с Ливонским орденом.

В Новгороде, однако, отказались выполнять приказы Москвы и Вильно, в которых, вполне обоснованно, увидели покушение на свой суверенитет. Тогда в 1397 г. Василий I начал против новгородцев войну. Распри на Руси Витовту были не менее выгодны, чем распри немецких правителей Прибалтики, а в искусстве стравливания политических конкурентов он, действительно, достиг больших высот.

В то время как московский князь «наказывал» новгородцев за нежелании помогать Литве в войне с ливонцами, сам Витовт вновь начал сближение с Тевтонским орденом.

В октябре 1398 г. он встретился с великим магистром Конрадом Юнгингеном и подписал т. н. «Салинский договор», по которому уступал Ордену Жемайтию (область на Северо-западе Литвы, населенную балтским племенем «жемайтов»). Взамен рыцари признавали Витовта «королем», т. е. правителем, статус которого был не ниже статуса Ягайло. Псков объявлялся зоной интересов Ливонского ордена, Новгород – Литвы.

Уступка Жемайтии, по замыслу Витовта, должна была обеспечить содействие рыцарей в расширении литовского государства на Восток. В 1399 г. он выступил на стороне свергнутого хана Золотой Орды Тохтамыша, который вел борьбу со своим более удачливым конкурентом Темир-Кутлуком, ставленником среднеазиатского правителя Тамерлана (Тимура).

Расчет князя был вполне понятен: в случае победы Тохтамыш, как сюзерен Руси, мог оказать Литве неоценимую помощь в подчинении русских земель. Однако на этот раз счастье отвернулось от ловкого политика. В битве на реке Ворскла (август 1399 г.) Темир-Кутлук и его военачальник Едигей наголову разгромили войско Витовта, в которое входил также отряд тевтонских рыцарей. В этом бою, к слову, погиб и Андрей Ольгердович.

Поражение подорвало авторитет Витовта и вызвало новый поворот в его политике. С 1400 г. он начинает активно поддерживать жемайтов, не желавших подчиниться власти Тевтонского ордена. Результатом стала новая война с рыцарями, которая завершилась в 1404 г. Витовт подтвердил передачу Жемайтии Ордену («Рационжский договор») и, более того, помог ему подавить восстание местного населения. При этом он смог создать базу для углубления конфликта Ордена с польским королем Ягайло, которого и так раздражала активность рыцарей.

Пока Витовт был занят проблемами Жемайтии, в 1401 г. произошло восстание в Смоленске. Жители убили литовского наместника и призвали на княжение ранее изгнанного литовцами князя Юрия Святославича. Витовт, конечно, не мог мириться с утратой важного в стратегическом отношении города и после нескольких неудачных попыток, в июне 1404 г., отбил его.

Юрий бежал в Новгород, где стал сколачивать против Витовта коалицию. В ответ Витовт вновь, в который уже раз, взял курс на сотрудничество с Тевтонским орденом. Платой за союз должна была стать дальнейшая поддержка рыцарей в Жемайтии и помощь Ливонскому ордену (являвшемуся, напомним, отделением Тевтонского) в его войне с Псковом.

Назвать врагами и уничтожить

В 1406 г. Витовт с крупным войском вторгся в Псковскую землю и подверг ее чудовищному разорению. Только под Вороначем две большие лодки были нагружены телам детей, убитых литовцами. «Такой гадости, - ужасался летописец, - не было с тех пор, как Псков стал» [ 6 ]. Летом того же года ливонские рыцари атаковали Изборск, воевали под Островом и Котельно.

Псковичам пришлось обратиться за помощью к московскому князю Василию Первому и он, после некоторых колебаний, вступил в борьбу с собственным тестем. Впрочем, война продолжалась недолго. Обменявшись несколькими ударами, Василий и Витовт в 1408 г. подписали мирный договор. По мнению ряда историков, литовский князь при этом дал обещание не нападать на Псков. Ливонские рыцари, однако, продолжили войну самостоятельно, и мир между Орденом и псковичами был заключен лишь в 1409 г.

Вмешательство Василия I в конфликт значительно укрепило его позиции в Псковской земле. Псковичи практически постоянно стали призывать на княжение кого-либо из ставленников Москвы.

Между тем, немецкие рыцари очень скоро убедились, какую опасность может таить в себе союз с Витовтом. Летом 1409 г. чрезвычайно обострились отношения между Тевтонским орденом и Польшей. Литовский князь немедленно принял облик «верного вассала» и встал на сторону Ягайло. Более того, он направил влиятельным монархам Европы письма, в которых обвинял крестоносцев в агрессии и открыто именовал их «врагами». В 1409 г. г. вспыхнула война. Летом 1410 г. в знаменитой битве под Грюнвальдом соединенная армия Ягайло и Витовта наголову разгромила войско Тевтонского ордена. Рыцарям пришлось просить о мирном договоре, по условиям которого они отказались от Жемайтии.

Характеризуя постоянное политическое лавирование литовского князя, Э. Гудавичюс пишет: «Замысловатая (с первого взгляда) политика Витовта давала ему передышку то на западе, то на востоке, позволяя менять направление политической атаки с тем, чтобы вернуться с новыми силами или в иной, более выгодной для него, ситуации» [ 7 ].

Действительно, после Грюнвальдской битвы Витовт вновь очень точно избрал точку приложения своих сил. Он развил бурную деятельность, чтобы укрепить свой высокий статус как правителя Литвы. Итогом стала новая Городельская уния (1413), согласно которой важнейшие государственные дела должны были обсуждаться на совместных собраниях (сеймах) литовской и польской знати. Титул великого князя литовского стал наследственным.

Однако и этого Витовту казалось недостаточно. В 1420-е годы он начал политическую игру европейского масштаба. Литовский князь установил контакты с чешскими гуситами (последователями проповедника Яна Гуса), которых католическая церковь проклинала как еретиков. В то время, когда германский император готовил против гуситов крестовый поход, чешский сейм в августе 1421 г. избрал Витовта королем Чехии.

Разумеется, сам литовский князь в Прагу не поехал, но на помощь гуситам двинулось крупное войско под начало князя Сигизмунда Корибутовича. Достаточно иллюзорный чешский престол помог Витовту оказывать эффективное давление на германского императора и даже отчасти на римского папу. Э. Гудавичюс писал по этому поводу: «Союз с гуситами был игрой с огнем, но Витовт показал себя хорошим игроком и сумел прекратить игру в удобное для себя время» [ 8 ]. Действительно, после того, как германский император признал границы Литвы, включавшие Жемайтию, Витовт без всяких колебаний порвал с не нужными ему более чехами.

Несостоявшийся король княжества Литовского и Русского

Одним из самых знаменитых дипломатических событий первой половины XV века стал состоявшийся в январе 1429 года в замке Любарта (Луцком замке) при организации Витовта, но по инициативе германского императора Сигизмунда I, длившийся несколько недель, съезд европейских монархов.

Не оставлял литовский князь своим вниманием и русские земли. В 1425 г. умер московский князь Василий Дмитриевич, после чего вспыхнула борьба между сторонниками сына покойного князя, Василия Васильевича (Василия II), и его брата, Юрия Дмитриевича.

Вопрос, таким образом, был гораздо существеннее, чем победа конкретного претендента на престол. Дело шло о порядке наследования: утвердится ли новый порядок, когда власть переходит от отца к сыну, или сохранится старый «лествичный» вариант наследования: от брата к брату, чреватый постоянными распрями и борьбой кланов.

Витовт, естественно, поддержал Василия II, который приходился ему внуком. Однако одновременно он предпринял очередную попытку подчинить себе Северо-запад Руси. В конце июня 1426 г. («на Петров день») литовский князь «розверже» мир со Псковом и начал против него войну. Попытки псковичей поладить с Литвой миром и призвать на помощь новгородцев успехом не увенчались (Новгород «не помогоша ни словом, ни делом») [ 9 ].

В начале августа войска Витовта вступили на территорию Псковской земли и осадили Опочку. Вместе с литовцами в поход отправились наемники из Германии и Чехии, а также татары из окружения свергнутого золотоордынского хана Улу-Мухаммеда [ 10 ]. Защитники Опочки, однако, смогли отразить натиск вражеской армии.

По рассказу летописца, они забили в дно крепостного рва острые колья, соорудили мост на канатах, а сами спрятались за стенами, так, чтобы крепость казалась пустой. Как только татарская конница вступила на мост, опочане подрубили канаты. Мост вместе с татарами рухнул, и множество воинов погибло на кольях.

Ожесточенные стычки происходили также под стенами Воронача и у Котельно. Никаких крупных успехов Витовт не добился, а потому вскоре свернул поход.

Псковичи, заключив мир с Литвой, спешно направили к юному Василию II (ему шел всего 12-й год) посадника Юрия Тимофеевича с просьбой «печаловаться» о них. Шаг, надо признать, был весьма своевременный. Не добившись успеха со Псковом, Витовт летом 1428 г. напал на Новгород.

В походе приняли участие польские рыцари и отряды, присланные тверским князем Борисом Александровичем. Тем не менее, военная удача литовскому князю вновь не сопутствовала. При осаде Порхова погибла прославленная пушка, был убит «пушечный мастер», «немчин Николай» (ценный по тем временам специалист). В итоге Витовт предпочел удовлетвориться крупной контрибуцией.

Воюя с Псковом и Новгородом, Витовт не прекращал интриг против собственного сюзерена, польского короля Владислава-Ягайло. Он уговаривал германского императора Сигизмунда поддержать претензии Литвы на независимость, а взамен обещал помощь в борьбе с теми самыми чешскими гуситами, от которых несколько ранее принимал королевскую корону.

Одним из самых знаменитых дипломатических событий первой половины XV века стал состоявшийся в январе 1429 года в замке Любарта (Луцком замке, территория современной Волынской области в Украине) при организации Витовта, но по инициативе германского императора Сигизмунда I, длившийся несколько недель, съезд европейских монархов (в нем участвовали император Священной Римской империи Сигизмунд, великий князь литовский Витовт, польский король Ягайло, московский великий князь Василий с митрополитом Фотием, князья Тверской, Рязанский, Одоевский, Новгородский, Псковский, господарь Молдовы, великие магистры Левонского и Тевтонского орденов, легат Папы Римского Андрий, датский король Эрик IV, гроссмейстер прусский, послы от византийского императора Ивана Палеолога, крымский хан и волошский воевода).

Участники беспрецедентного монаршего и церковного схода пытались достичь примирения между православием и католицизмом.

Во время съезда император Сигизмунд поднял вопрос о коронации Витовта королём литовским и русским. Ягайло согласился с коронацией, но панская рада вынудила его отозвать согласие. Подготовка коронации шла в обход Польши. Польские феодалы мечтали присоединить Великое княжество Литовское к Польше. Они предсказуемо выступили против Витовта и предложили ему быть польским королем. Витовт не принял предложения и покинул съезд, заявив: «…Я все же сделаю по-своему!»

Отрицательно относился к коронации Витовта и папа римский Мартин V, который должен был дать свое благословление. Из-за покровительства Витовта православной церкви в своем государстве папа римский еще в 1427 г. запретил его коронацию.

Ягайло и поляки всячески старались помешать Витовту осуществить королевские планы. Отношения между Ягайло и Витовтом накалились, оба готовились к войне.

Тем временем Сигизмунд I прислал Витовту проекты коронационного акта и акта возведения Великого княжества Литовского и Русского в королевство: «Литовские короли будут самостоятельными и независимыми и вассалами ни нашими, ни Священной империи, ни чьими иными, служа щитом христианства на этой границе – помогая против языческих нападений». Сигизмунд I обещал Витовту, что королевскую корону привезут в Вильно из Византии 8 сентября 1430 года, в Рождество Пресвятой Девы Марии.

На коронацию Витовта в Вильно собрались многочисленные гости: московский князь Василий Васильевич (внук Витовта), митрополит Фотий, князья тверской, рязанский, одоевский, мазовецкий, перекопский хан, молдавский господарь, ливонский магистр, послы византийского императора.

Но послы Сигизмунда не приехали и не привезли корону. Поляки не пропустили императорскую делегацию, которая везла изготовленные в Нюрнберге короны Витовта и его жены Ульяны.

По преданию, королевскую корону Витовта поляки разрубили на две части и приложили половинки к короне краковского епископа.... Вместо этой короны они предложили Витовту польскую корону, которую готовы были снять с головы Ягайло.

В октябре в Вильно Ягайло, по-видимому, предлагал компромисс, допускавший коронацию, с тем, чтобы после его смерти корона короля литовского отходила бы к одному из сыновей Ягайло. Последние письма Витовта свидетельствуют о том, что он соглашался и на такое решение.

Однако его стремление короноваться королём и обеспечить суверенитет своей державе не осуществилось: за всеми этими весьма волнительными для человека преклонных лет политическими хлопотами Витовта застигла смерть. Он заболел, слег и скончался 27 октября 1430 года в Троках, достигнув весьма редкого и почтенного, по меркам XV века, возраста – 80 лет.

Смерть Витовта спровоцировала в Литве жестокие распри. Первоначально трон великого князя занял Свидригайло Ольгердович, который ранее скрывался от Витовта на Руси, где принял православие. Более чем через четыре века Ф. М. Достоевский даст фамилию «Свидригайлов» одному из наиболее противоречивых своих героев, человеку с явно преступными наклонностями. Думается, это не случайно. Даже среди многих буйных потомков Ольгерда Свидригайло выделялся особенной воинственностью и авантюризмом.

Ягайло прав Свидригайло на великокняжеский престол не признал и бросил против него войска. Однако на стороне узурпатора выступили многие православные жители Литвы, видевшие в нем защитника веры. Свидригайло также подписал «докончание» с Новгородом, по которому между Литвой и Новгородской землей устанавливался режим свободной торговли («чистый путь»).

Василий II вмешаться в литовские распри не мог, ибо сам оказался в крайне неблагоприятной ситуации. Его дядя, Юрий Дмитриевич, «разверже мир» и вновь начал против племянника войну. В двух соседних державах одновременно вспыхнули гражданские войны, в огне которых и выковывались те мощные государственные образования, которым предстояло сойтись в борьбе в 1581 г. под стенами Пскова.

Андрей МИХАЙЛОВ, доктор исторических наук, г. Санкт-Петербург, специально для «Псковской губернии»

Продолжение читайте в следующем номере газеты.

 

1 Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 2002. С. 753.

2 См.: См.: Л. Шлосберг. День холопа. Часть первая. Псковская республика // «ПГ», № 34 (455) от 9-15 сентября 2009 г.; Часть вторая. Московское ханство // «ПГ», № 35 (456) от 16-22 сентября 2009 г.; А. Михайлов. 500 лет спустя // «ПГ», № 37 (458) от 30 сентября – 7 октября 2009 г.

3 Кирпичников А. Н. Оборона Пскова в 1581-1582 годах и его крепостные сооружения в период Ливонской войны // Археологическое изучение Пскова. Вып. 2. Псков, 1994. С. 189.

4 Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Золотой Орды. М., 1975. С. 152-153.

5 Гудавичус Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. М., 2005. С. 182.

6 Цитируется по: Князья Великого княжества Литовского. СПб., 1901. С. 33.

7 Там же. С. 211.

8 Там же. С. 261.

9 Зимин А. А. Витязь на распутье. М., 1991. С. 38.

10 Улу-Мухаммед был свергнут Шахрузом, сыном Тохтамыша, но, тем не менее, как и Тохтамыш, обратился за помощью к Литве. См.: Сафаргалиев М. Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960. С. 234-235.