Финансовая история

У нас случилось весьма неприятное происшествие – пропали деньги. Не то чтобы последние, и не слишком крупная сумма, но заметные, в общем-то, в бюджете пятьсот рублей. Я растерялась. Были же, помню. Лежали в шкатулке, на видном месте, а теперь нет. Перепроверила все карманы, пересмотрела чеки и финансовые записи — недостача ровно пятьсот рублей. Либо я схожу с ума, либо кто-то без спросу взял бюджетные деньги. И этот кто-то — из нашей семьи, потому что чужих дома не было.

Вот же какая досада! Свои, семья — это те, кому доверяешь. И деньги мы никогда не прячем ни от друг друга, ни от детей. Саша может взять из шкатулки «сколько надо на продукты» и положить обратно сдачу, Лев по нашей просьбе приносит «бумажную денежку» - особо не пересчитываем и не следим, доверяем. Потому что недоверие в семье — обижает. Да и противоречит самой идее семьи.

На всякий случай позвонила мужу — уточнить, вдруг срочно понадобились деньги, и он забыл меня предупредить. Нет, не понадобились. Сашу попросила вспомнить — не давала ли я ему накануне разменивать пятисотку. Нет, не давала. Украдкой проследила за реакциями сына — все-таки подросток, мало ли какие бывают искусы. В меру озабочен, но спокоен. Да и не возьмет Александр деньги из бюджета. Свои обеденные может не по назначению использовать, а в родительский карман не полезет. Не таков.

- Так если никто не брал деньги, куда же они делись?! - вскрикиваю я в сердцах.

- Ааа, я брал, - это спокойно занимавшийся с игрушками Лев вдруг понял из-за чего вокруг какая-то суета.

- Как брал? - не верю я своим ушам. - Бумажную денежку брал? Отсюда? Из шкатулки?

- Да, брал, - ребенок совершенно спокоен, лицо честное-честное.

- А зачем?

- Танк хочу купить.

Точно, было дело. Ребенок уже несколько дней просит купить ему военный транспорт. А на мои заявления, что денег на милитаризацию у нас нет, с утра упорно доказывал, что есть и надо срочно бежать в магазин. Как-то я не обратила на это внимания и пообещала поход в магазин после зарплаты.

- Сынок, в шкатулке деньги не на игрушки, а на еду. И они нам сейчас нужны. Верни, пожалуйста, денежку. Где она?

- Ммм... Не знаю!

- Как это не знаешь? Что ты с ней делал?

- Играл.

- Не вырезал? - спохватываюсь я, заметив детские ножницы.

- Нет, не вырезал.

- Ну, вспомни, куда положил.

Лев деловито обходит комнату, заглядывает в ящик с игрушками, под подушку, проверяет свой рюкзачок.

- Нету!

Проверку повторяю я. Действительно, нет купюры. Заиграл. Ну, раз дома — значит найдется. Прошу детей при обнаружении выдать и успокаиваюсь.

Вечером пересказываю ситуацию мужу, и он вдруг не разделяет моего спокойствия.

- Так что, получается, Лев у нас деньги украл?

- Ну, почему украл? Они лежали на общем месте, на семейные нужды. У ребенка появилась нужда — вот он и взял. Мы же с ним еще на эту тему не разговаривали.

Действительно, мы обсуждали со Львом вопросы чужой собственности, но не финансов. Были конфликты из-за вылазок в Сашины ящики, были прения на почве отчуждения игрушек. Как-то Лев пытался припрятать Женину машинку, тогда мы говорили, что чужое — нельзя, даже если очень хочется. Что есть закон, защищающий имущество от посягательств. Лёва согласился, что ему было бы неприятно и грустно, если бы кто-нибудь взял без разрешения его машинку. И что если хочет, чтобы уважали его собственность, надо уважать и чужое. Но вот эти слова — «воровство, украл» — даже не звучали.

Потому что к трех-четырехлетним детям эти понятия еще не применимы. Помню, и в Сашином младенчестве были проблемы — он был повинен пару раз в пропаже игрушек из детсадовской группы, и у него тоже, случалось, пропадали машины-пистолеты. Правда, тогда я реагировала острее, и тоже боялась «криминальных наклонностей». Но быстро выяснилось, что практически все дети проходят через установление границ «мое-чужое». Если нет семейного примера, патологических ошибок в воспитании, психических и нервных расстройств — детские «кражи» проходят сами, под влиянием одних разъяснений.

Финансовые столкновения с Александром у нас тоже были — как-то он растратил деньги на экскурсию, несколько раз грешил нецелевым использованием «обеденных» средств. Но на тот момент (лет в восемь, кажется) это решилось введением карманных. А сейчас Саша сам решает, обедать ли в школе или лучше сэкономить «валюту», ехать ли на трамвае или пройти пешком.

Львиное же знакомство с финансами только начинается. И проходит оно порой забавно:

- Мама, купи машинку.

- Сейчас на это нет денег.

- Мам, а купи денег.

Иногда мы разрешаем ему рассчитываться за покупки, за проезд. На развлечения в детском парке я выдаю Льву денежку в карман — если заканчиваются, то и катанию на каруселях конец. Есть у младшего и копилка, но чисто символическая — с десятикопеечными монетами, просто погреметь.

Лев знает, что деньги берутся из банкомата, и постоянно слышит, что родители «зарабатывают». Но едва ли понимает, что это значит. А вот «нельзя брать деньги» — особо как-то и не звучало. Повода не было.

Конечно, это происшествие — сигнал и повод для разговора на экономические темы. Думаю, пора объяснить Льву и значения купюр, и цену – например, в эквиваленте потраченного мамой и папой времени на их зарабатывание. Пора говорить о стоимости и продуктов, и развлечений- игрушек. Возможно, в ближайшем будущем встанет вопрос о карманных деньгах, но для этого надо все-таки покрепче овладеть арифметикой.

А пропащие пятьсот рублей нашел сам виновник пропажи. Он их, оказывается, спрятал в карман прогулочных штанов. Но честно сдал, когда обнаружил:

- Мама! Я денежку нашел!

- Вот чудно, давай сюда!

- Пойдем танк покупать, да?

Елена ЧЕРЕПИЦКАЯ.

Продолжение следует...

Предшествующую публикацию см. здесь.