Каляка-маляка

У Льва – большой художественный прорыв. Его рисунки превратились в настоящие картины — с сюжетом, композицией и, можно сказать, личной историей.

- Вот дядя... в шляпе. Вдруг пошел дождь! – над головой огуречка-человечка легким движением руки образуются тучи.

- Дядя намок?

- Да, видишь, лужа. Дяде нужны сапоги, - обувь немедленно прорисовывается к спичкообразным ножкам.

- Отлично! Теперь дядя не простудится. Но голова-то мокнет...

- Не мокнет, у дяди — оп! – зонтик!

- Теперь можно гулять под дождем.

- Да, с собачкой, - в свеженькой луже «топится» вполне узнаваемая такса.

- Собачке, наверное, тоже нужен зонтик.

- Нет, дождик уже кончился, и лужа высохла, - теперь под ногами у человечка цветочная поляна, под облаками появляется солнце, а дождливая половина листа загибается так, что ничто не напоминает о ненастье. Кроме, разве что, раскрытого зонта. Но будем считать его солнечным.

Впрочем, портреты в Львином репертуаре – редкость. Он больше уважает морские и анималистические сюжеты - «Кит и катер», «Кот и мыши», «Птицы и вертолеты». Но самая популярная тема — дорожно-автомобильная. Машины Лев изображает во всех ипостасях — и грузовые, и легковые, и «полицейские», и гоночные. Обязательно дорожная разметка во всех подробностях, знаки, светофоры и милиционер на заднем плане.

Папа пророчит ребенку будущее художника-шоссеиста. И папе виднее, потому что изображать все виды машинок по сыновнему требованию приходится именно ему. Мои условно-схематические наброски Льва больше не удовлетворяют.

- Это не полицейская машинка!

- А какая? Вот же мигалка...

- Просто никакая. Позови папу.

Рисовать пока приходится удаленно, выбирая яркие, воспринимаемые видеокамерой фломастеры и пристраивая картинку под «глазок». Но энтузиазма это не убавляет, наоборот. Ребенок уже изрисовал пухленький молескин — в подарок временно далеким родителям, а мы, в свою очередь, готовим посылку со свежими расходными худматериалами.

Как настоящий художник, Лев любит обращаться к ранним работам. Даже после переезда в весьма малогабаритную квартиру, когда многие вещи пришлось отдать на хранение знакомым, большой ящик с архивом детского творчества мы держим под рукой.

- Лёва, это кто? Что-то не узнаю, - на большом альбомном листе, в самом углу, изображен очень одинокий игольчатый головоног.

- Это же папа! С усами и с бородой!

- А это? - четыре расплывчатых А-образных силуэта.

- Это очень страшные соседи жужжат! - точно, эта картина периода большого ремонта за стенкой.

- А это?

- Ммм... не знаю, это не я рисовал.

- Ты, когда был совсем маленький, в годик.

- Тогда это ветер.

Может, не совсем честно, но люблю подсовывать детям их первые каракули. Саша в том же четырехлетнем возрасте давал таким произведениям экзотические имена - «Вращающаяся галактика», «Солнечная система», «Падающая звезда». Сказывалось раннее увлечение астрономией.

А вот младенческие опыты с красками демонстрировать не решаюсь. Макс Люшер по таким картинкам любому взрослому диагностировал бы глубокий стресс, а то и депрессию. Черные линии, красные разводы — жуть. Правда, детский психолог, к которому я как-то явилась переживать по поводу тревожных цветов, тревогу отменил. Для годовалого художника, оказывается, нормально выбрать черную краску как самую контрастную по сравнению с белым листом или самый яркий в палитре красный цвет. А все диагностики — это позже, в лучшем случае — после трех лет.

Впрочем, к этому возрасту и Саша, и Лев «вошли в график» - стали рисовать оранжевые моря и синие солнца, пробуя цвета. А сейчас Льву уже хочется достоверности — зеленых листочков и голубого неба. Но красивое в его понятии — красивая машинка, красивый дом — все равно пестренькое и яркое. А у самого красивого цветка — каждый лепесток отдельного цвета.

Иногда родственники настоятельно советуют отдать Льва в художественную школу. Мол, рука твердая и тяга имеется. Мне лестно, ребенок с талантами, которые есть куда развивать. Но тут же начинают терзать смутные сомненья.

Маленькие дети все умеют рисовать, и ни разу в этом не сомневаются. Саша в дошкольном возрасте тоже с кисточкой не расставался, все стены и двери были в роспись украшены. А потом учитель объяснил, что рисунки неправильные – и аппетит пропал. Иногда удавалось вернуть Александра в рисовательное русло — новыми красками, необычными материалами. Но в школьном альбоме появлялась «тройка», и опять занятие надолго забрасывалась.

Лев же пока с блокнотом и ручкой не расстается, фиксирует и реальные события прожитого дня, и фантазии, «вырисовывает» страхи и обиды — такой интуитивный способ самотерапии. Так что пусть побудет, наверное, еще немножечко дилетантом. Для нас-то он в любом случае – самый лучший художник в мире.

Елена ЧЕРЕПИЦКАЯ.

Продолжение следует.

Предшествующую публикацию см. здесь.