Случайный умысел

Псковский городской суд приобщил к делу о наследстве в качестве доказательства сфальсифицированный документ в виде незаверенной копии и основал на нём решение

Псковские судебные и правоохранительные органы сказали своё очередное, новое и веское слово в правоприменении. Причуды местного права далеко не первый раз вызывают удивление, но создаётся стойкое ощущение, что в этот раз представители суда, прокуратуры и следственного управления зашли слишком далеко. Туда, куда ещё не ступала нога российского законодательства.

Глава Следственного комитета Александр Бастрыкин усомнился в подлинности документа, который так активно «обороняли» его псковские подчинённые.

Громкая история о разделе наследства, о которой в прошлом году писала «Псковская губерния» [ 1 ], не только не завершилась: она приобрела новое звучание. Судя по процессу, звучит она не в унисон с законом. Во всяком случае, некоторые решения Псковского городского суда, действия прокуратуры и следственного управления ставят в тупик тех, кто пытается в соответствии с законом жить.

Более года история носила вялотекущий «отписочный» характер, пока в дело не вмешался лично председатель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин, приехав в Псков. В итоге дело, которое катилось к стандартному глухому завершению, приняло неожиданный оборот.

Новый виток событий начался после того, как бывшая жена г-на Степанова Валентина Степанова представила в суд некое соглашение, которое она якобы подписывала с мужем после развода, а именно 10 августа 1998 года. По этому соглашению всё нажитое во время брака имущество перейдёт их детям по достижении ими вполне определённого возраста.

Нетрудно догадаться, что этот «определённый» возраст наступал именно в год смерти Николая Степанова. Случайное совпадение.

С чем оно связано, никто объяснить не смог, видимо, г-н Степанов обладал даром печального провидения.

Парадоксально, что это соглашение было представлено суду только в виде копии, которая не была заверена нотариусом.

Ещё более парадоксальным стало то, что судья Псковского городского суда Светлана Тесёлкина эту копию приняла в качестве доказательства. Суд аргументировал это тем, что содержание соглашения «не противоречит показаниям ответчиков и свидетелей».

При этом свидетелей судья перечисляет только с одной стороны, а свидетелей с другой стороны «именует» заинтересованными лицами. Хотя и те, и другие являются таковыми.

То, что согласно Гражданско-процессуальному кодексу РФ «суд не может считать доказанными обстоятельства, подтверждаемые только копией документа», от судьи Тесёлкиной странным образом ускользнуло.

И суд удовлетворил требования Валентины Степановой о передаче ей права собственности на долю в земельном участке, дачи, гаража и автомобиля.

Вдова Нина Степанова обратилась в прокуратуру с просьбой провести проверку подлинности принятого судом документа. Следователь по особо важным делам Следственного управления по Псковской области СК РФ Андрей Мазуров решил, что проведение комплексной экспертной проверки – это мелочи по сравнению с опросом «беспристрастных» сторон конфликта, после чего опросил свидетелей со стороны Валентины Степановой и её саму. Мнения одной стороны следователю оказалось достаточно.

Валентина Михайловна заявила, что уверена в том, что «оригинал документа является достоверным». Достоверность документа, как указывает г-н Мазуров, «подтверждается объяснением С. Степанова». Сына Валентины Михайловны.

Приятно, что есть ещё люди, которые верят на слово. Но, наверное, не очень приятно, что работают они в следственном управлении.

Наверняка дело благополучно так бы и «задохнулось», если бы вдова Нина Степанова не обнаружила в так называемом соглашении эпический ляп: в документ от 1998 года были внесены данные свидетельства о разводе, которое было выдано Валентине Степановой… в 2003 году.

Очевидно, Валентина Степанова тоже обладает даром провидения.

Руководителю следственного управления Следственного комитета РФ по Псковской области Андрею Калинину придётся пристально следить за расследованием.

Коллега г-на Мазурова по следственному управлению Иван Проценко организовал проверку, в ходе которой Валентина Степанова призналась (!), что «внесла изменения в текст соглашения от 10.08.1998», так как посчитала, что данный документ заполнен неправильно. Эти показания чётко отражены в документах Следственного управления по Псковской области. Узнав, что предоставленное ею соглашение по сути сфальсифицировано, она вспомнила, что вносила в данный документ изменения.

Показательно, что в беседах в следственном управлении, когда факт фальсификации ещё не был очевиден, Валентина Степанова вспомнить об этом примечательном факте не смогла.

Г-на Проценко данный факт не смутил: следователь воспользовался нормами российского законодательства и предположил, что злого умысла в подделке документа, предоставленного суду, не было, и смысл соглашения искажён не был.

Тот факт, что копия, не заверенная нотариусом, была подделана заинтересованным лицом с вопиющими неточностями, очевидно, второпях, тоже не вызвал у г-на Проценко подозрений.

Как могло иметь соглашение юридическую силу, если уже тогда, в 1998 году, оно якобы было составлено неправильно? Кто его составлял? И кто его заверял? На эти вопросы ответов нет до сих пор.

Следствие посчитало, что в поступке г-жи Степановой (напомним, в подделке документа, благодаря которому она получила право собственности на имущество бывшего мужа) нет злого умысла, и отказалось заводить уголовное дело.

Правда, в комментарии к статьям Уголовно-процессуального кодекса РФ, которыми пользуется следственное управление, указывается, что «фальсификация доказательств опасна прежде всего тем, что она может привести к вынесению ошибочного и тем самым незаконного приговора (решения) по делу». Что в итоге, судя по всему, и произошло.

«Прямой умысел» означает то, что человек осознаёт, что именно он делает и что он при этом нарушает закон.

Вряд ли кто-то не способен догадаться, что подделка и искажение официальных документов – нарушение закона.

Но самое удивительное во всей этой истории, что Псковский городской суд в лице судьи Светланы Тесёлкиной без вопросов принял в качестве надлежащего доказательства сфальсифицированный, как признаёт сама В. Степанова, документ. Является ли решение суда при таком обстоятельстве обоснованным? Сколько таких документов принимают суды каждый месяц? Или это было досадное и уникальное исключение?

Оценивают ли прокуратура и следственное управление данное разбирательство комплексно? Ведь это уже не первый спорный документ, представленный одной и той же стороной, одними и теми же людьми. Или в фальсификации документов в принципе нет злого умысла? Обычное дело? Случайность?

Ни одного конкретного решения по «документальным метаморфозам» в деле о наследстве Николая Степанова до сих пор не вынесено. И в такой мягкости следствия и суда тоже наверняка нет злого умысла.

Переломить «обездвиженность» правовой системы помог только майский визит в Псков главы Следственного комитета РФ Александра Бастрыкина [ 2 ]: Александр Иванович, который изучил соглашение, мягко говоря, усомнился в подлинности документа.

Только после приказа федерального чиновника, спустя почти год, правоохранительные органы приняли решение (очевидно, волевое) отправить документ на экспертизу. Как утверждают эксперты-криминалисты, в ходе экспертизы возможно установить, когда вносились изменения в соглашение.

Руководителю следственного управления Следственного комитета РФ по Псковской области Андрею Калинину придётся пристально следить за расследованием. После того, как его подчинённые «отличились» звонками в адрес тех, кто записался на приём к г-ну Бастрыкину (по словам записавшихся, им предлагали решить в кратчайшие сроки волнующий их вопрос в обмен на неявку), контроль должен быть исключительным.

Уже в середине июня с. г. прокуратура отменила решение об отказе в возбуждении уголовного дела по факту подделки документа. Теперь, после дополнительной проверки, оно, возможно, будет возбуждено.

В материале «Сизифов суд» мы иронизировали, что «для проведения независимой почерковедческой экспертизы, в Псковской области надо дойти до начальника УВД по Псковской области Бориса Говоруна».

Оказывается, надо было брать ещё выше: вопросы можно решать только лично с руководителем Следственного комитета г-ном Бастрыкиным. И то, дай бог, его указания не замылятся после его отъезда.

Если факт подделки документа всё же будет доказан, хотелось бы узнать, понесёт ли кто-то наказание за затягивание следственных действий, за отказ в проведении экспертизы? Будут ли даны ответы, почему представители следственного управления так настырно отказывались возбуждать уголовное дело и слушали представителей только одной стороны, отражая это даже в собственных постановлениях?

Как оценить в данном случае работу суда?

Не то чтобы хочется, чтобы «полетели головы»: хочется, чтобы беззаконие больше не повторялось.

Вера в законы меньше не становится. А вот вера в их исполнение практически умерла.

Денис КАМАЛЯГИН

 

1 См.: Д. Камалягин. Сизифиов суд // «ПГ», № 32 (554) от 24-30 августа 2011 г.

2 См.: Д. Камалягин. Не приходите завтра // «ПГ», № 21 (593) от 30 мая – 5 июня 2012 г.