Умрите, несчастные!

Можно подумать, что спектакль «Ионыч» – о провинциальном болоте, которое если уж засосёт – не выберешься

На этом месте должен был быть текст о «Шведской неделе в Пскове». Но после премьеры спектакля «Ионыч» возникла необходимость рассказ о гастролях шведских театров в Пскове отложить на потом. Когда есть выбор между хорошей новостью и плохой – выбираешь вначале хорошую новость. «Ионыч» в Пскове – новость хорошая. Хотя уже и не новость.

Дмитрий Ионыч (Максим Плеханов) и Катерина Ивановна (Ксения Тишкова). Сцена из спектакля «Ионыч». Фото: Андрей Кокшаров

Если бы Василий Сенин начал свою режиссёрскую карьеру в Пскове с «Ионыча», то, возможно, к нему бы здесь отнеслись иначе. Но он выбрал «Графа Нулина». [1]

Хотя обращение к рассказу Антона Чехова «Ионыч» тоже было делом рискованным. И не из-за провинциальной темы, а из-за жанра. «Ионыч» - небольшой рассказ, пять главок, 34,5 тысячи знаков с пробелами. И это значит, артистам снова пришлось переводить прозу на драматическую сцену и говорить не только за себя, но и за автора. Это делалось уже тысячи раз и обычно выглядит как студенческая повинность. Разыгрывается театр в театре. Хорошо, если это можно смотреть.

«Ионыч» Василия Сенина смотреть не просто можно, но и желательно. Наконец-то были использованы сильные качества псковских актёров, о которых большинство псковских зрителей ничего не слышало. Многие ли знают, что Эдуард Золотавин раньше выступал в музыкальном театре? В «Ионыче» он в роли Ивана Петровича Туркина поёт. Как и Максим Плеханов (Дмитрий Ионыч Старцев), как и Ксения Тишкова (Катерина Ивановна). Песни здесь вообще во многом раскрывают тему, потому что они – настоящие. Не случайно же Чехов вспомнил в «Ионыче» о «Лучинушке», «которую пел хор, и эта песня передавала то, чего не было в романе и что бывает в жизни». Пока читала свой очередной графоманский роман Вера Иосифовна (Екатерина Миронова), тоска была от скуки, а когда зазвучала «Лучинушка» - тоска стала не такой беспросветной. «Лучинушка» озарила. Тоска не исчезла, но поменяла знак.

Можно подумать, что «Ионыч» - сатира о пошлости провинциальной жизни. О провинциальном болоте, которое если уж засосёт – не выберешься.

Вот и столичный режиссёр Василий Сенин, недавно ушедший с поста художественного руководителя псковского театра, заранее пояснил: «Спектакль «Ионыч» – это моё размышление о жизни в Пскове». А в день премьеры, 3 апреля 2015 года, добавил: «Итак, сегодня эксперимент, очередное сальто мортале собственного мнения - можно ли с людьми в провинции спокойно и честно говорить о жизни в провинции». Как будто бездарно потратить единственную жизнь можно только в провинции.

Лейтмотив всего спектакля – песня Bushes And Briars в исполнении The Swingle Singers. Грустная пронзительная вещь. Поётся, разумеется, совсем не по-русски. И это расширяет границы. На шипы можно наткнуться не только в провинциальном Пскове и не только в России. Думаю, что в той же Швеции «Ионыча» бы поняли отлично.

Но создатели спектакля постоянно напоминают, что действие происходит в нашей провинции. На заднем плане мелькают виды Пскова. То галка пролетит, то машина проедет. Катерина Ивановна, она же Котик, как и положено чеховской молодой девице, рвётся в Москву. А доктора всего лишь тянет к Катерине Ивановне. Да не сильно-то и тянет. Самая серьёзная жертва, на которую он идёт, – двухчасовое ночное сидение на кладбище в ожидании свидания.

Очень важное чеховское замечание в рассказе «Ионыч» – это то, что доктору после долгой зимы, проведённой за городом, «среди больных и мужиков», было приятно слушать «культурные звуки» в гостиной семьи Туркиных.

Иван Петрович (Эдуард Золотавин). Сцена из спектакля «Ионыч». Фото: Андрей Кокшаров

Доктор Старцев, будущий Ионыч, всё-таки хотя бы временами тяготел к «культурным звукам». Они ему справедливо казались шумными и надоедливыми. Но всё же они были «культурные», а доктор ещё не одичал, и ему слышать их было отчасти приятно.

Незамысловатая жизнь губернского города С. включала в себя туповатые каламбуры Ивана Петровича, бабскую навязчивость Веры Иосифовны, неразделённую любовь земского доктора Старцева, наивность и ослепительную красоту Катерины Ивановны…

Старцев обречённо выбрал провинциальный покой и накопительство, но ведь Катерина «Котик» Ивановна, казалось бы, вовремя сбежала от всего этого прочь в Москву, потому что «человек должен стремиться к высшей, блестящей цели». В итоге же оба у Чехова пришли к одному и тому же. Старцев не стремился, а Котик – стремилась. А результат вроде бы один – нулевой.

Но это только на первый взгляд. Как личность, конечно, Ионыч в итоге деградировал. Но как доктор – успел, наверное, сделать за свою многолетнюю практику много хорошего.

Самый трагический персонаж в этой истории – Катерина Ивановна. И это острее чувствуешь, глядя на то, как неуловимо меняется на сцене и над сценой Ксения Тишкова. Она вообще предстаёт перед зрителями как природное явление. Вначале светится и мечтает, а потом – приземляется.

Эдуард Золотавин – в своём балагурно-комедийном репертуаре. И Екатерина Миронова тоже. «Ионыча» желательно посмотреть хотя бы потому, что здесь нет перекосов и каждый актёр – на своём месте, включая гитариста Павла Винницкого, который к тому же изображает четырнадцатилетнего мальчика Павлушу. Бедного подростка заставляют произносить перед гостями одно и то же трагическим тоном: «Умри, несчастная!» Самые громкие аплодисменты после спектакля достались как раз Павлу Винницкому.

С доктором Старцевым всё вышло как в романсе на стихи Дельвига (этот романс тоже поют в спектакле): «Не нарушайте ж, я молю, // Вы сна души моей…» Душа была успешно усыплена врачебным наркозом.

Несчастные умрут, а остальные – останутся, чтобы умереть немного позднее.

Алексей СЕМЁНОВ

1. См.: А. Семёнов. Двадцать одно // «ПГ», № 6 (678) от 12-18 февраля 2014 г.