Унесённые метелью

«Игpа начинается с названия повести. Слово "метель" содеpжит pазвёpнутый двуязычный каламбуp».
Антония Глассе, «Новое литературное обозрение», № 14, 1996.

В Пскове состоялись премьерные показы спектакля «Метель» режиссёра Алессандры Джунтини по пьесе Василия Сигарева. В 2009 году эту пьесу Псковский академический театр им. А.С. Пушкина уже ставил. Режиссёром тогда был Вадим Радун. В предыдущей версии «Метели», как и в новом спектакле, принимали участие Виктор Яковлев и Максим Плеханов. Но постановки оказались настолько разными, что отличий можно назвать не десять, а сто. Или двести. Одинаковыми были только имена героев и фамилии некоторых артистов.

Жизнь моя - кинематограф

Отлично помню XVI Всероссийский Пушкинский театральный фестиваль и премьеру «Метели». После того спектакля некоторые артисты за кулисами без свидетелей негромко извинялись: на этот раз не получилось, играли не так и не то. Вот строки из моей статьи 2009 года о том спектакле: «Пьесу написал Василий Сигарев – по мотивам пушкинской «Метели». Я слышал, что к господину Сигареву на этом фестивале уже заочно предъявляли претензии. Не так, дескать, написал, не проработал, не додумал… А куда смотрел режиссер Вадим Радун?.. Сложилось впечатление, что артистов вывели на сцену и сказали: играйте. И они начали играть, в силу своих разновеликих талантов и сиюминутного настроения. Самое главное, однако, произнести со сцены успели. Несколько раз подряд прозвучало: «Метель пустяковая…» Очень верное замечание. «Метель» действительно вышла пустяковая. Смотреть – тяжело, уйти – невозможно (а вдруг режиссёр в последнюю секунду проявит свою гениальность?)»

И вот снова зима, снова «Метель». Со сцены звучат строки Василия Жуковского: «Вдруг метелица кругом; Снег валит клоками…» Это эпиграф, который взял Александр Пушкин для своей «Метели». А потом начинается что-то вроде карнавала под соответствующие ритмы. Ведь предупреждала же итальянка Алессандра Джунтини, что авторы спектакля «отошли от психологического театра». Но важно не то, что отошли, а то – куда именно отошли и для чего.

Алессандра Джунтини сразу даёт понять, что привычной «Метели» с героями первой четверти XIX века зрителям ждать не стоит. Спектакль ещё не начался, но телевизор в левом верхнем углу над сценой уже работает. Этот обычный панельный телевизор можно вообще включать в программку и афишу, когда перечисляются действующие лица.

Марья Гавриловна – бледная девица лет семнадцати (Ксения Тишкова), Прасковья Петровна, её мать (Ирина Смирнова), Гаврила Гаврилович, её отец (Виктор Яковлев), Владимир Николаевич, поручик (Максим Плеханов)… И тут же телевизор такой-то (марка, диагональ, цена). По ходу театрального действа в телевизоре что-то происходит. Мелькают кадры хрестоматийных фильмов о любви.

Марья Гавриловна (Ксения Тишкова) и телевизор. Сцена из спектакля «Метель». Фото Андрея Кокшарова.

У Пушкина сказано, что Марья Гавриловна воспитана на французских романах. У Алессандры Джунтини Марья Гавриловна воспитана на киномелодрамах. «Ромео и Джульетта», «Унесённые ветром», «Титаник»… И когда настаёт время покидать свою комнату и тайно уезжать венчаться, Маша произносит не только «прощай, моя комната» и «прощай, моя кровать», но и «прощай, мой телевизорчик». Позднее со сцены прозвучит: «Вы воспитаны на романтических фильмах, как Скарлетт О’Хара».

Здесь явная перекличка двух ветров – русского и американского. Герои «Метели» тоже в каком-то смысле унесённые ветром (одна из самых внушительных сцен спектакля – сцена метели, в котором встаёт, падает, снова встаёт и снова падает неудачливый жених Владимир Николаевич в исполнении Максима Плеханова).

У Александра Блока в «Посещении» есть такая строка: «Унесенная белой метелью…»

Владимир Николаевич (Максим Плеханов). Сцена из спектакля «Метель». Фото Андрея Кокшарова.

С вами говорит телевизор

Периодически на телевизионном экране мелькают лица Вивьен Ли, Кларка Гейбла и прочих. Может быть, всё, что нам показали в новой «Метели», это всего лишь фантазии впечатлительной девушки, насмотревшейся романтического кино? Не зря же актрису заранее усадили возле входа в зал перед включённым телевизором. И зрители, рассаживаясь в зале, проходили мимо неё. Тем более не случайно, что главное объяснение Марьи Гавриловны и молодого гусарского полковника Бурмина (Александр Овчаренко) происходит перед включённым телевизором. На экране герои старого советского фильма «Метель» режиссёра Владимира Басова. Мы видим и слышим артистов Валентину Титову и Георгия Мартынюка. Они говорят с нами из 1964 года, а все зрители вместе с Ксенией Тишковой и Александром Овчаренко слушают в 2017. Советские актёры говорят вместо Ксении Тишковой и Александра Овчаренко. И как ни странно, других слов не надо. К чему слова? Всё уже давно сказано, тем более что «мысль изречённая есть ложь».

Когда пересказываешь это, то сцена с телевизором выглядит как нечто надуманное. И действительно это было бы только бездушным игривым постмодернизмом, если бы не игра артистов, в первую очередь игра Ксении Тишковой. Наверное, это лучшая её роль на псковской сцене. И без психологического театра здесь всё-таки не обошлось. А что, если Марья Гавриловна в исполнении Ксении Тишковой и есть та самая Метель? Мятущаяся душа – чистая, наивная, верная.

Вам не хватало на сцене верности и чистоты? Так вот же они…

Изначально Пушкин в Болдино сочинял что-то вроде пародии. После того как «Повести Белкина» были готовы, некоторые их как пародии и воспринимали. Вот что сообщает в письме Пушкин Плетнёву 9 декабря 1830 года: «Написал я пpозою 5 повестей, от котоpых Баpатынский pжёт и бьётся».

Сегодня вряд ли кому придёт в голову от «Повестей Белкина» ржать и биться.

Но большинство читателей, в том числе и искушённых, после первой публикации восприняли эти маленькие повести как что-то исключительно серьёзное.

А пародировались те самые французские романы, которыми так увлекалась юная Маша. Более того, само название «Метель» подразумевает не столько явление природы, сколько бурю страстей, взятых из pомана Шодеpло де Лакло «Опасные связи» и романа Жана-Жака Руссо «Новая Элоиза».

Но Пушкин черпал вдохновение не только в литературе. Считается, что основой повести послужил великосветский скандал 1829 года: побег гpафини Стpогановой с графом Феpзеном. Учитывал Пушкин и любовную историю собственной сестры Ольги, которая за два года до написания «Метели» тоже тайно венчалась. Ольга Сергеевна, вопреки воле родителей, сбежала ночью под венец вместе молодым чиновником Николаем Павлищевым. Это было 28 января 1828 года. Свадьбу сыграли в квартире Дельвигов. Пушкин на неё, в отличие от родителей, вынуждено пришёл. «Чиновник-литератор, сухой, черствый и жадный, Павлищев был глубоко чужд Пушкину, - говорится в книге Людмилы Февчук в книге «Портреты и судьбы. Из ленинградской Пушкинианы», - а его денежные домогательства, связанные с долей доходов Ольги Сергеевны от имений отца, вызывали у поэта отвращение».

Марья Гавриловна (Ксения Тишкова). Сцена из спектакля «Метель». Фото Андрея Кокшарова.

Так что те, кто «был в теме», читал «Метель» другими глазами. Однако таких было меньшинство. В ХХI веке зрителю не до пародий на события почти двухвековой давности. Если им, как Антония Глассе в своём эссе, говорят: «Слово "метель" содеpжит pазвёpнутый двуязычный каламбуp. "Метель" паpодия на истоpию Стpогановой и Феpзена, созданная в контексте и сpедствами pомана Руссо "Новая Элоиза"», то мало кто будет разбираться – с кем сбежала под венец сестра Пушкина, кто такие эти Строганова и Ферзен, и что такое «Новая Элоиза» и чем она отличается от старой.

Обычный зритель, приходя на спектакль «Метель», не имеет в виду всю эту предысторию. Более того, он не обращает внимания на автора пьесы. Её же не Пушкин написал, а Василий Сигарев. У Пушкина вообще никаких диалогов нет, а у Сигарева много прямой речи.

Сила судьбы

От «Метели» ждут привычной традиционной формы и её не находят. Пародийный смысл не считывают, а видят легкомысленное начало, прямо-таки итальянскую буффонаду с утрированно-комической манерой игры. Можно подумать, что здесь пародируются не светские нравы, а пушкинский сюжет. Глядя на это, некоторые зрители, находящиеся в малом зале, вжались в кресло. Режиссёр Алессандра Джунтини называет это «работой на обострение эмоций». Эмоции обостряются не только у артистов, но и у публики.

Начало псковского спектакля образца декабря 2017 года - самая спорная в «Метели» вещь. И не потому, что это буффонада, а потому что это пока тяжеловесная буффонада. Похоже, что не все артисты чувствуют себя в этом жанре свободно. Им неуютно. Они к такой форме не привыкли (и непонятно, хотят ли они привыкать).

Лучше всего (глядя со стороны) чувствует себя в буффонадной стихии Анна Шуваева в роли некоей К.И.Т. - подруги корнета, пожелавшей остаться инкогнито. Она играет хищную манерную светскую львицу, оттеняя образ невинной девицы Марьи Гавриловны. Предполагается, под загадочной К.И.Т. зашифрована гpафиня Катеpина Тизенгаузен - фpейлина импеpатpицы Александpы Фёдоpовны, имевшая отношение к побегу под венец Ольги Строгановой.

Девица К.И.Т. у Сигарева едва ли не второй по значению персонаж. Она искусительница. Маша неуверенно произносит: «Но Господь велит страдать…», а К.И.Т раздражённо отвечает: «Кто вам такое сказал, дурочка? Кто вас так жестоко обманул? Господь - здесь! (Прижимает ладонь к своей левой груди.) Он велит любить! Любить страстно и самозабвенно. Он велит окунаться с головой в вечно волнующееся море, которое мы называем любовью. (Молчит несколько секунд.) Господь - это ваше сердце, милая. И оно сегодня велит вам покинуть родной дом и сесть в сани, присланные за вами Владимиром Николаевичем. Слушайте его, Марья Гавриловна. Его и никого более».

К.И.Т. (Анна Шуваева), Дравин (Денис Кугай), Марья Гавриловна (Ксения Тишкова). Сцена из спектакля «Метель». Фото Андрея Кокшарова.

Говорить-то она говорит, но мы ведь видим, как именно она это делает, с какими ужимками, каким неестественным голосом она обыкновенно общается. И как ведёт себя присоединившийся с ней Дравин (Денис Кугай) – с демонической внешностью, которого К.И.Т своеобразно характеризует («надёжен, как тульское ружьё»).

Спектакль «Метель» устроен так, что условность присутствует до самого финала. Но огромная порция, обрушивающая в первые минуты, настраивает публику на определённый лад. Тем, кто к условностям заранее не готов, трудно адекватно воспринимать дальнейшее. Поэтому эти люди после спектакля так негодуют.

Если режиссёр хотела сделать игривое смеховое начало, то оно не вполне удалось. Если же задача стояла другая – показать манерничанье, светские условности, подчёркивающие фальшь общества, то в таком случае цель была достигнута. Особо в этом преуспел Денис Кугай в роли отставного корнета Дравина. Ну и Анна Шуваева, конечно.

У Ксении Тишковой в «Метели» титульная партия. В этом спектакле Марья Гавриловна попала в вихрь любви или скорее страсти. Окажись в этой роли кто-нибудь другой, то это был бы совершенно другой спектакль. Но Ксения Тишкова способна перевоплощаться не только в наивную героиню. Не менее убедительна она и во второй половине спектакля – после рокового венчания. «Если бы мы не воспылали бы друг к другу страстию, то… то я была бы намного счастливее», - говорит Марья Гавриловна.

Бурмин (Александр Овчаренко). Сцена из спектакля «Метель». Фото Андрея Кокшарова.

Важно, что Алессандра Джунтини не остановилась на одной лишь пародии. Её герои летят, подхваченные метелью, дальше. Все без исключения. Им на помощь приходят светящиеся контуры декораций и реквизита, включая светящиеся маски. Художник (Вера Соколова) в этом спектакле очень важная фигура, отвечающая за красоту.

Несмотря на лоскутную основу и прямолинейные цитаты (вплоть до фильма «Титаник») спектакль получился цельный. Это то, чего недоставало в «Метели» образца 2009 года, когда артисты не знали, куда себя деть на сцене. Хорошо, что спектакль идёт на Малой сцене (восемь лет назад «Метель» шла на Большой сцене). В небольшом пространстве те эксперименты, на которые пустилась Алессандра Джунтини, уместны. Хотя на расстоянии вытянутой руки все недостатки и достоинства ощущаются острее.

***

У Василия Сигарева в пьесе «Метель» говорится о призраках. Не только «призраке бедного поручика», но и об остальных. Бурмин уверен: «Есть и другие призраки на этой дороге». Так что весёленький карнавал сменяется карнавалом призраков с участием всех действующих лиц – живых и мёртвых.

Была метель, и прошла.

В пьесе «Метель» действие заканчивается дождём. Пока судьба улыбается, ангелы плачут от счастья.

Несчастная любовь ненадолго отменена.