Петр Василевский: «Мы закончим в ночлежке»

В ноябре 2016 года Псковский Красный Крест заявил, что проект «Служба ухода и помощи, клуб пожилых людей в Пскове» может прекратить свою работу. Немецкий фонд «Память, ответственность и будущее», который оплачивал труд ухаживающих за стариками медсестер, справедливо посчитал, что к финансированию социальных проектов должны подключаться российские региональные власти. Руководитель Красного Креста в Пскове Петр Василевский в интервью «Псковской губернии» рассказал, почему немцы знают российское право лучше, чем наши граждане, как закон «Об иностранных агентах» влияет на работу Красного креста и из-за чего организация, подобно создателю, может закончить свой путь в ночлежке.

Кто сколько может

– Петр Никитович, удалось найти в России средства на работу «Службы ухода и помощи»?

– Нет, мы нашли средства из своих внутренних резервов, совсем обездолили себя во всем и вся – и отправили это на оплату собственного труда. Денег хватит до конца проекта – то есть до февраля 2018 года.

– Кто будет ухаживать за одинокими узниками лагерей после этого?

– А дальше – неизвестно: либо проект закроется полностью – и пошли со спокойной душой, либо мы снова получим поддержку со стороны фонда «Память, ответственность и будущее».

– Администрация региона не финансирует ваши проекты? На что вообще существует Красный крест в Пскове сегодня?

– Слово «существуем» нам уже никак не подходит – мы выживаем последние годы. Выживаем, потому что поступлений, которые мы собираем, членских взносов и спонсорской помощи становится все меньше и меньше. Членские взносы для нас являются важной составляющей, потому что мы членская организация. Член общества – это просто тот человек, который оплачивает свой взнос, каким-то образом участвует в нашей деятельности. Взносы – от 10 до 1000 рублей.

 – Это произвольно? Кто сколько может?

– Да. 250, 100, 1000 рублей – это все, которое сейчас есть. Вот у нас на сегодня 3160 членов. Мы от них получили 44,8 тысячи рублей. Если раньше в советское время у нас содержалась 21 медсестра за счет членских взносов, то сейчас – две медсестры (кроме них – координатор молодежных проектов, координатор проектов по Норвежскому Красному Кресту, бухгалтер, я, специалист по информации, три социальных работника – всё) – можно говорить о том, насколько мы стали нищими. Пожертвования, в основном, носят целевой характер – даются на ту или иную акцию. Непосредственно Красному кресту финансирования никто не дает. И помрём мы, как основатель наш Анри Дюнан: для бездомных людей в ночлежке он умер, хотя был бизнесменом, но разорился на поле Красного Креста, все время его поддерживая.

У нас теперь совсем нет прибыли. Если раньше был профицит бюджета, то теперь все время дефицит. Большая статья расходов – коммунальные услуги. Я обратился к губернатору с просьбой: «Окажите помощь, принимая во внимание, что за этот год мы больше 40 тонн продовольствия распределили среди нуждающихся псковичей на сумму 16 с лишним миллионов рублей. Может быть, вы все-таки сможете нам 290 с копейками – ну, грубо, 300 тысяч выделить коммунальные услуги?» Получили такой вот «хороший» ответ: «В связи с дефицитом бюджетных средств администрация Псковской области не может принять на себя расходные обязательства, которые не являются обязательными и потребуют привлечения дополнительных бюджетных средств». Хотя в бюджет мы привлекли 16 миллионов только по этому году! А еще у нас есть программа, где мы 200 детей ежедневно кормим – ее спонсирует Норвежский Красный крест. Но в следующем году партнерских отношений с ними уже не будет.

– Это с чем связано?

– Они считают, что выполнили свою миссию. Представители Норвежского Красного Креста часто говорят о том, что все-таки Россия – очень богатая страна, она может найти своих доноров, что Красный Крест может и должен найти своих доноров для финансирования бесплатных обедов российских детей.

– Вы пытались?

– На массовых мероприятиях мы смогли собрать деньги, которых хватило на питание 20 детей в течение семи месяцев. Вообще иностранцы, особенно немцы, лучше знают наши законы. Они в курсе, что в России вступил в силу 442-й закон о социальном обслуживании, где прописано то, что социально ориентированные некоммерческие организации могут участвовать и являться поставщиками социальных услуг, о чем сегодня буквально здесь тоже разговаривали за круглым столом. «Почему вы не хотите получать от государства, говорят, почему не хотите? Подавайте в государство – вам дадут. Мы поддержим вам другие направления». Но мы-то этим законом никак не можем воспользоваться! Я второй год с этим борюсь, уже всю свою нервную систему испортил! Субсидию получила почему-то одна непонятная организация, очень молодая. Называется «Социальная станция» - вы вот слышали о такой?.. И я нет, непонятно, чем она вообще занимается. А получила от государства почти 4 миллиона рублей!

И как-то вот получается: то, что мы сделали, как бы никому не видно, никому не слышно и никому не надо.

Председатель Псковского регионального отделения Российского красного креста Пётр Василевский. Фото: Артём Аванесов.

– Многие считают, что Красный крест непонятно чем занимается…

– Такое мнение есть не только о Красном кресте, но и о многих других добрых делах. Пусть приходят к нам, работают и убеждаются. Мы все время на своем сайте пишем о деятельности, постоянно распространяем информацию в СМИ. Для органов власти ежегодно выпускаем итоги с нашими программами и денежными поступлениями – четко прописываем, что, где и как. Другой вопрос, хотят ли они читать и видеть. Администрация региона помогаем нам только в одном проекте – «Псковичи за жизнь без туберкулеза!», который продлится и в следующем полугодии. Выделено 300 тысяч на восемь месяцев. И то они специально приписали: «Обращаем внимание, что средства субсидии организация не вправе тратить на оплату коммунальных услуг», то есть «вы живите как хотите». Хотя есть конвенция 1954 года, которую подписал СССР, Россия является его правопреемником, - то есть государство априори взяло на себя обязательства за организацию Красного Креста и за его жизнь. В следующем году Красному кресту исполнится 150 лет – может, хоть тогда кто-нибудь вспомнит об этом и об использовании символики тоже.

– Что не так с символикой?

– Красный крест – это наш отличительный и защитный символ. Особое значение он приобретает при военных конфликтах: нельзя стрелять туда, где есть этот символ. Я, правда, не совсем понял сейчас позицию Международного Красного креста по ситуации с обстрелом госпиталя в Алеппо – была там символика или нет. Но этот факт имеет ключевое значение – нельзя стрелять по гуманитарным объектам. В то же время сейчас символику Красного креста используют и аптеки, и частные клиники – ну, разве это гуманитарные объекты? В советское время были договоренности о том, что символику могут использовать учреждения здравоохранения и скорая, а сейчас для привлечения внимания ее кто только не вешает. Между тем у наших Белорусских соседей и то есть закон о Красном Кресте, где четко, понятно определяется, как можно использовать эту символику. Я бы сказал, что есть какой-то кризис и в душах людей, и в их сознании. От этого и неверие в то, что мы делаем, возникает, и нигилизм – создается нездоровая атмосфера во многих сферах. Красный крест тем и отличается от многих других фондов, что оказывает помощь всем – и малым, и детям, и старым, и инвалидам, и как я говорю, и слепым, и косым, и глухим. Поэтому мы не можем сказать: «Вот собрали для Вани 50 тысяч рублей, и он поехал лечиться». А мы каждый день кормим детей, и этого никто не видит и не хочет понять, что это сейчас, может быть, самое главное для Вани, чтобы ему потом ехать лечиться не надо было!

Инагенты и ОБЭП

– Вы получаете финансирование от немецкого фонда «Память, ответственность, будущее» и от Норвежского Красного креста. Нет проблем с минюстом из-за «Закона об иностранных агентах» в связи с этим?

– Мы работаем чисто на социальных практиках, никого не агитируем ни в политику идти, ни в другие ни в какие проекты, мы не проводим каких-то миссий. Вся деятельность у нас направлена на благотворительные дела, на социальные проекты, не противоречащие уставу нашему, который Минюст утвердил. Поэтому здесь не может быть речи о том, что можем мы, не можем мы… Как-то из ОБЭПА приходили, запрашивали информацию – видимо, были такие мысли у них, чем мы тут занимаемся. Как получили сведения, в принципе, сразу успокоились.

– А если партия начнет финансировать ваши проекты, это не будет попадать под определение «политическая деятельность»?

– Никоим образом! Что от политических партий, что от любых конфессий мы можем получать помощь на благотворительность, но не иную.

– То есть, когда «Справедливая Россия» придет, скажет: «Вот мы вам даем денег или несколько тонн продуктов – давайте сфотографируемся на фоне нашего баннера», вы согласитесь?

– Сфотографируемся, что они передали 10 тонн продуктов? Конечно, сфотографируемся. Ради бога! Только мы не будем рекламировать, конечно. «Голосуйте за нее!» – нет. Но все равно напишем, что от партии «Справедливая Россия» мы получили 10 тонн продуктов, другое дело – напишут ли об этом СМИ.

– От «Закона об иностранных агентах» уже пострадали многие организации, которые помогают людям с ВИЧ. Вы по-прежнему занимаетесь профилактикой ВИЧ и СПИД?

– У нас есть проект «Профилактика негативных явлений среди молодежи» - он работает по принципу «равный обучает равных». Они проводят встречи в школах и колледжах. И вот буквально сейчас вместе с Центром СПИД у нас, прошли мероприятия в Пустошке и в Пскове – семинарские занятия.

– Ваш сотрудник недавно жаловался, что Красный крест не всегда пускают на лекции в школы, потому что речь на них идет в том числе и о средствах контрацепции…

– Я не совсем согласен здесь с ним. Вот просматривал недавно одну из игр, которые он тут делал, и говорю: «Андрей, ну вот с этим тебя точно не пустят, потому что это рано, это еще не для этих детей».

– А в каком возрасте не рано?

– Если девятые-десятые классы, то это очень рано так-то развращать на самом деле. Да и десятые-одиннадцатые – немножко тоже, может, рановато. В основном, конечно, для него это старшеклассники. Лекции о профилактике туберкулеза и СПИДа помогают привлекать к нам молодежь. А то раньше все в дверях толпились, а теперь какое-то затишье. У ПсковГУ сложилась какая-то своя система, специальный штаб, откуда всех распределяют по разным организациям – раньше было проще. Еще несколько лет назад молодежь у нас из ПсковГУ была: и проекты делали, все на свете – фотографии какие!

– Красный крест будет проводить какие-нибудь акции перед Новым годом?

– Мы десять лет проводили акцию «Дерево детских желаний», но в этом году не будем, потому что меняем формат. Дети заказывали очень разные подарки: кто-то маленькую машинку, а кто-то – компьютер, потом начинали сравнивать и было обидно. Теперь уйдем от этого совершенно – новый проект будет.

– Расскажите о нём…

– Пусть это будет наш секрет пока, потому что любят некоторые ловить мысли и быстрее нас все это проводить. Поэтому мы немножко решили помолчать – даже нашим партнерам сейчас не говорим. Сообщаем просто, что формат будет однозначно изменен в пользу всех детей, которые будут участвовать. И мы будем понимать, что все-таки делаем добро одинаково для всех.